144 
— Я... я не совсем уверена, все ли в порядке у миссис Алсоп с мужем?
Дороти рассмеялась.
— Моя дорогая мисс Скетчли, у них никогда не бывает все в порядке. Я могу в этом признаться своему дорогому другу, потому что вы для меня стали другом. Этот брак — большая ошибка.
— Боюсь, что это действительно так, — ответила мисс Скетчли.
— Пожалуйста, скажите, что случилось?
— Мне кажется, что миссис Алсоп каждый вечер принимает лауданум.
— Лауданум?
— Да, я видела много этого лекарства в ее комнате. Я знаю, что не должна была открывать ее ящик, но... я заподозрила это и очень встревожилась... к нашла там очень много... очень большой флакон...
— Боже, что же это значит?
— Наверное, у нее есть какая-то причина.
— Какая причина? Я не знаю... Я... Что, ей совсем плохо? Она здесь... я забочусь о ней. Что случилось?
— Может быть, она вам расскажет?
— О, мисс Скетчли, Фанни — большое испытание для меня. Что бы я для нее ни делала, она никогда не бывает довольна, и я тоже не чувствую никакой радости. Во всем виновата я сама. Когда я ждала ее, я... впрочем, вы ведь все знаете. Я ненавидела ее отца, и когда я поняла, что у меня будет от него ребенок... может быть, я качала ненавидеть и ребенка... еще до его рождения. Но как только она появилась на свет, я полюбила ее... но, может быть, это случилось слишком поздно?
— Ни одна мать не смогла бы сделать для своего ребенка больше, чем вы сделали для миссис Алсоп.
— Бог свидетель, как я старалась. Все мои ссоры с герцогом были из-за Фанни. Они не любили друг друга. Когда она приезжала в Буши, всегда начинались неприятности. Я должна сейчас же пойти к ней. Фанни всегда пугала меня.
Фанни была в своей комнате. Она сидела перед зеркалом и лениво накручивала на палец прядь волос.
— Фанни, дитя мое, что-нибудь случилось?
Фанни резко повернулась и посмотрела Дороти в лицо.
— Что... ты имеешь в виду?
Дороти наклонилась и, открыв ящик, вынула из него флакон с лауданумом. Фанни побледнела.
— Фанни, что это значит?
— Мне нужно это лекарство! — закричала она истерически, — потому что я совсем не сплю. Я чувствую себя такой несчастной! Я вообще больше не хочу жить!
— Ради Бога, не говори так. Скажи мне, что с тобой. Что тебя тревожит? Ты знаешь, что я сделаю все, что только в человеческих силах, чтобы тебе было хорошо.
— Во всем виноват Том... у него долги, а... у нас нет денег. Он потерял работу, его выгнали. Мы не знаем, что делать. И у нас долг — две тысячи фунтов.
— Две тысячи фунтов! Откуда у вас такой большой долг?
— Ты не знаешь Тома. Он сказал, что через неделю или две у него будет в два раза больше. Ему только нужно время.
— И где он собирается взять эти деньги?
— Я не знаю. Он... боится долговой тюрьмы... кому он должен уже пригрозил ему долговой тюрьмой, а это... значит конец.
Фанни вырвала флакон из рук Дороти.
— Отдай мне лекарство!
— Нет, — закричала Фанни, — я умру без него!
— Ты давно его принимаешь?
— Много месяцев. У меня бессонница. Я хотела покончить с собой. Я... должна была... должна была...
— Послушай, — сказала Дороти. — Надо все обдумать. Как только Томас вернется, приведи его ко мне. Мы должны найти две тысячи, и ему придется впредь жить но средствам.
Фанни истерически захохотала.
— Мама, у него вообще нет никаких средств.
«Опять деньги, — думала Дороти, — опять этот кошмар — деньги!» Ей казалось, что она обеспечена, но оправдались ее опасения — герцог не смог давать деньги, которые обещал. Может быть, она вообще напрасно надеялась, что он сдержит свое обещание. И ей очень нужны две тысячи. Если она быстро не найдет этих денег, Томас Алсоп окажется в долговой тюрьме, а ей было известно, что это такое: несчастье, за которым следует полная деградация человека. И потом — как человек, оказавшийся в тюрьме, может заработать деньги, чтобы получить освобождение? И если она не будет действовать, что станет с Фанни? Истеричной, неуравновешенной, успевшей приобщиться к наркотикам, слишком много пьющей при любой возможности? Она должна найти две тысячи фунтов. Но как? Был только один способ — вернуться на сцену. Но если она вернется на сцену, ей не на что будет содержать детей, потому что Уильям не позволит матери его признанных детей играть в театре, когда она уже не живет с ним. Она всегда знала, что с самого начала их совместной жизни он хотел, чтобы она оставила сцену, но ему всегда были нужны деньги. Сейчас, когда ее заработки уже не имеют к нему никакого отношения, он принял решение, что она не должна работать, и ей следует только заниматься детьми.
144 
