68 
— Я всегда вспоминаю свою гувернантку, мисс Джеймс. Робкая женщина, которая, похоже, страшно боялась потерять свое место — она от всех все терпела, а потом отыгрывалась на мне.
— Не дело девушке жить в чужой семье.
— Хотела бы я знать, как там Джессика.
Бевил ничего не ответил, и я испугалась, что если стану и дальше развивать эту тему, то уже не смогу держать себя в руках и позволю своим подозрениям и ревности вырваться наружу.
Но для размышлений времени уже не оставалось. Три недели до свадьбы! Леди Менфрей решила позвать кучу гостей из Лондона, в основном парламентариев, друзей Бевила, которые, как он надеялся, станут и моими друзьями, раз уж я собиралась помогать ему в его работе. Должны были прибыть и друзья из местных.
Большинством приготовлений занимался Уильям Листер, бывший секретарь моего отца, который теперь исполнял ту же работу для Бевила. Было так приятно увидеть его снова, и мне нравилось думать, что с Бевилом ему легче ладить, чем с моим отцом.
Фанни приехала, чтобы помогать мне. Меня задевало ее явно отрицательное отношение ко всему происходящему, словно на ее глазах творилось нечто гибельное и она готовилась мужественно смириться с неизбежностью. Однако это маленькое облачко не могло омрачить моего счастья. Мы с Бевилом почти не расставались. Он даже хотел отправиться со мной к портнихе, чтобы посмотреть на мое платье, но леди Менфрей запретила ему, объяснив, что это — плохая примета. Мы обсуждали нашу будущую жизнь, которая представлялась нам в розовом свете — словно Менфрея в свете восходящего солнца, какой я видела ее, когда сбежала из дома и проснулась после ужасной ночи.
Я радостно строила планы, как я стану помогать мужу, и с интересом читала газеты и политические брошюры. Бевил, похоже, испытал изумление, смешанное с восторгом, когда я принялась обсуждать с ним беспошлинную торговлю и внешнеполитическую ситуацию.
Я охотно переложила на его плечи все заботы о лондонском доме, и он пообещал, что Уильям Листер завершит дела за время нашего медового месяца. Мой отец собрал кое-какие редкостные образчики мебели, и Листер, который разбирался в подобных вещах, должен был посмотреть и перевезти все ценное в Менфрею, где вполне хватало места, чтобы разместить эту мебель. Все остальное предстояло продать.
Мы собирались уехать на юг Франции — в маленький город в горах, откуда открывался вид на Ривьеру. Бевил уже бывал там раньше и считал, что он идеально подходит для медового месяца, тем более что в такое время года погода в этих краях превосходная.
До свадьбы оставалось совсем мало времени, и в те мгновения, когда мне удавалось прогнать легкую тревогу, которую я все еще ощущала, я чувствовала себя совершенно счастливой. Но у меня не выходила из головы Гвеннан, и я боялась, как бы нечто подобное не помешало и моей свадьбе. А еще я думала обо всех тех женщинах, которых любил Бевил, и гадала, насколько отличается его отношение ко мне от того, что он испытывал к другим. Он убеждал меня, что отличается, и с такой искренностью, что я невольно ему верила; но я уже начинала лучше понимать его. Добиваясь чего-либо, он действовал с такой страстью, что и сам верил, что желает этого больше всего на свете. Но на смену одному желанию приходило другое. В глубине души я знала, что счастье — не вершина горы, где, уж коли вы ее достигли, можете пребывать вовеки. Счастье — это выигрыш в лотерею, но оно принадлежит вам лишь миг, и удержать его так же трудно, как и достичь. Счастье — быстротечное и изменчивое. Так было, когда глаза Бевила открывались шире в ответ на какие-то особенно удачные мои замечания, когда он поворачивался ко мне, внезапно сознавая силу уз, связавших нас, и говорил от всего сердца:
— Я люблю тебя, Хэрриет Делвани. Нет никого, кто сравнился бы с тобой.
В такие моменты он всегда называл меня по фамилии, наверное боясь выдать всю глубину своих чувств. Привыкший жить в плену своих увлечений, пылких и неодолимых, он был несколько удивлен, когда открыл, что любовь может идти бок о бок со страстью. Во всяком случае, мне хотелось в это верить.
Настал день нашего венчания. Начинался сентябрь. Я проснулась рано утром и посмотрела на море. Оно отливало розовым, как и в то далекое утро, и на дом на острове тоже падал красноватый отсвет.
Сэр Эиделион считался вроде бы моим опекуном, поскольку отец сделал его распорядителем по завещанию, и, по идее, должен был вести меня к венцу. Но невеста, которую ведет к венцу отец жениха! Такое и вправду случалось не часто. Нас, как ни странно, выручил Хэрри Леверет, который сам предложил нам это. Наверное, он хотел показать всем, что больше не печалится о девушке, которая так скверно с ним обошлась.
68 
