96 
— Благодарю вас. Я уже видела две тоги. Я ведь говорила вам, что их будет в изобилии.
— Здесь просто вавилонское столпотворение — все страны, все эпохи.
— Я хочу пойти убедиться, что с ужином все в порядке.
— Позвольте сопровождать вас.
— Нет, пожалуйста, лучше побеседуйте с Марией Стюарт. У нее такой вид, словно она в темнице, а не в Менфрее.
Я заметила, как мимо меня проследовал кардинал, — он сопровождал Марию-Антуанетту. Мой галантный свекор вспомнил юность.
Мы решили, что музыка на балу тоже будет из разных времен и стран, и в этот момент как раз заиграли «Голубой Дунай». Ужин был накрыт в трех комнатах, украшенных цветами и гирляндами. Я поговорила с Пенджеллом, который уверил меня, что все в порядке, а потом вернулась в бальную залу.
— Позвольте вас пригласить?
Еще один римлянин. На мгновение мое сердце замерло. Я подумала, что это — Бевил, который нарочно изменил голос, чтобы разыграть меня, но иллюзия быстро рассеялась.
В бальной зале было слишком тесно, да и мой партнер не блистал изяществом, но это, похоже, не слишком его заботило, ибо он скорее хотел поговорить.
— Должен признаться, я знаю, кто вы, — сказал он мне.
— Это настолько понятно?
— Нет. Но я уже видел вас в этом платье раньше.
Теперь я узнала голос и очертания рта. Они стали жестче, с тех пор как исчезла Гвеннан.
— Так это вы, Хэрри.
— Меня выдали?
— Вы сами себя выдали, упомянув платье.
— Мне кажется, это было так давно.
— Хэрри…
— Ладно. Вам странно, с чего это я вздумал говорить об этом. Теперь все это уже в прошлом, и она мертва.
— О, Хэрри, — произнесла я, — это было так глупо. Она даже не…
— Не любила его? Наверное. Но меня она, впрочем, тоже не любила. По-моему, она не любила никого, кроме себя. Она была из Менфреев.
В его голосе звучала боль, и я всем сердцем жалела его. Он не забыл; возможно, даже и не простил.
— Она ужасно страдала, Хэрри.
Он промолчал, и я заметила, как его губы сжались, словно моя фраза доставила ему удовольствие. Бедняга Хэрри, он любил ее; похоже, Менфреи правда владели какими-то особыми чарами, которыми привязывали к себе людей. Я подумала о своих чувствах к Бевилу; как бы он ни обращался со мной, это ничего не меняло. Возможно, так было и с Хэрри, который до сих пор не исцелился от своей любви к Гвеннан.
Может быть, подумала я, он и политикой занялся, чтобы отвлечься от своих переживаний, а может, видел в соперничестве с Бевилом своего рода месть.
— Вы меня жалеете, Хэрриет, — неожиданно сказал он, словно прочитав мои мысли. — Вы думаете, Гвеннан сломала мне жизнь, а теперь меня ждет еще одно унижение, когда люди продемонстрируют мне, что не желают видеть меня своим представителем в парламенте.
— Но почему здесь, Хэрри? — спросила я. — Почему не где-нибудь еще?
— Вам не нравится, что я стану соперником вашего мужа?
— Не в том дело. В конце концов, вы — старый друг семьи. Я знаю, мы все притворяемся, что это не важно, но в каком-то смысле… Я бы предпочла, чтобы вы выставили свою кандидатуру где-нибудь еще.
— По-вашему, здесь у меня нет шансов?
— Менфреи испокон веку занимали это кресло.
— Но одно время Ланселу представлял ваш отец. Почему бы традиции не быть нарушенной снова?
— Но… он принадлежал к той же партии.
— Партию можно и сменить.
Я заметила, что его губы скривились в ухмылке, и поняла, что, если ему удастся отобрать место в парламенте у Менфреев, это будет его сатисфакцией за оскорбление, нанесенное ему Гвепнан.
В нем чувствовалась какая-то одержимость, и это мне не понравилось.
— Вас ждет разочарование, Хэрри, — сказала я.
— Вы говорите как жена парламентария. Я от вас ничего другого и не ждал, Хэрриет.
— Почему бы вам не попытать счастья где-нибудь еще?
— Мой дом — здесь, — сказал он, — в этом мы на равных с Менфреями. Думаете, они меня выживут? Не на того напали.
Мы ненадолго присели, и он снова заговорил о Гвеннан. Я видела, что перед ним встают картины прошлого, которое он не в силах забыть. Конечно же этот бал должен был воскрешать в его памяти тот, другой, когда они были вместе, и Гвеннан в голубом бархатном платье, веселую, взволнованную собственной дерзостью и тем, что она танцует на балу, где никто не ожидал ее видеть. Хэрри, наверное, тогда совсем потерял голову от ее чар. Неудивительно, что сегодня он так печален.
Я, извинившись, отошла, чтобы удостовериться, что все в порядке, — все-таки я была хозяйкой, хотя и пряталась под маской.
96 
