Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
129 
— Комиксы и «Тысяча мелочей». Вкус нашему мальчику не изменяет.
— Чего не скажешь об удаче. Фургон он свистнул в Род-Айленде и гнал его в Массачусетс.
— Отсюда и судебное дело федерального уровня, так?
— Вот именно, — сказал Уайти, опять смерив Шона взглядом. — Они взяли его за жабры, но срока он не получил.
Шон несколько напрягся и снял ноги со стола:
— Он покатил бочку на кого-то другого?
— Похоже, — сказал Уайти. — И после этого в досье никаких нарушений. Лишь отметки надзирающего инспектора, что Реймонд аккуратно является в положенный срок — и так до конца восемьдесят шестого года, когда надзор с него был снят. Как насчет его последующих работ? — И Уайти взглянул на Шона поверх досье.
— Теперь моя очередь? — спросил Шон и открыл свою папку. — Записи в трудовой книжке, документы из Финансовой инспекции, социальные выплаты — и все это прекращается к августу тысяча девятьсот восемьдесят седьмого. Кончено — он как сквозь землю провалился.
— Ты подал на общенациональный розыск?
— Как говорится, процесс пошел.
— Ну и каковы возможные перспективы?
Подошвы Шона опять очутились на столе, в то время как он откинулся на спинку стула.
— Первая: он умер. Вторая: его скрывают как ценного свидетеля. Третья: он ушел глубоко-глубоко на дно, а вынырнул лишь сейчас — объявился в округе, чтобы, взяв в руки пистолет, пристрелить девятнадцатилетнюю подружку своего сына.
Уайти швырнул на стол свою папку.
— Мы даже не знаем, ему ли принадлежит пистолет! Ни черта мы не знаем! Чем мы вообще здесь занимаемся, Дивайн?
— Начинаем наш ритуальный танец, сержант... Прекрати. И не дергай меня раньше времени. Мы разыскали парня, который считался главным подозреваемым в деле об ограблении восемнадцатилетней давности, когда использовался пистолет нашего убийцы. Сын этого парня встречался с убитой. Сам парень находился под надзором. Я хочу взглянуть на него. И на сына его взглянуть, у которого, знаешь ли, тоже нет алиби.
— И который прекрасно прошел проверку на детекторе лжи и, кроме того, как мы оба посчитали, совершенно не похож на убийцу.
— Возможно, мы ошиблись.
Тыльными сторонами обеих рук Уайти потер себе глаза:
— От наших ошибок меня уже тошнит, старина!
— Ах, так ты признаешь, что ошибся с Бойлом?
Уайти покачал головой, не отнимая рук от глаз:
— Я этого вовсе не говорю. И по-прежнему считаю, что Бойл этот — жуткое дерьмо. Другое дело, связан ли он с убийством Кэтрин Маркус. — Уайти опустил руки. На пухлых подглазьях его теперь краснели крути. — Но ставить во главу угла Реймонда Харриса мне также не представляется очень многообещающим. Ладно, мы еще раз допросим сынка. Ладно. И все сделаем, чтобы выследить отца. Но потом-то что?
— Найдем владельца пушки, — сказал Шон.
— Да пушка, может, давно на дне океана. Я бы, во всяком случае, ее туда отправил, будь я на его месте.
— Будь ты на его месте, ты бы бросил ее туда еще восемнадцать лет назад, сразу после ограбления винного бара, — подавшись вперед к собеседнику, сказал Шон.
— Верно.
— А он этого не сделал. А это значит...
— Что он не так сообразителен, как я, — сказал Уайти.
— Или как я.
— Ну, присяжные еще не сказали своего слова.
Шон потянулся на своем стуле, сцепив пальцы и подняв руки над головой. Он смачно зевнул, опустил руки и голову.
— Уайти, — сказал он, приступая к тому, что давно, все утро собирался спросить, понимал необходимость этого вопроса, но тянул время.
— Что такое?
— А есть в твоем досье что-нибудь про раскрытых сообщников?
Уайти поднял со стола папку, раскрыл, пролистал несколько первых страниц:
— Известные следствию сообщники преступлений, — прочел он, — Реджинальд (он же Реджи Герцог), Нил, Патрик Мораган, Кевин Кулак Сираччи, Николас Бешеный... хм... Энтони Уоксмен... — Он поднял глаза на Шона, и тот мгновенно понял: вот оно! — Джеймс Маркус, — произнес Уайти (он же Джимми Плешка), небезызвестный главарь преступного сообщества, иногда выступающего под наименованием «Мальчишки с Рестер-стрит». — И Уайти захлопнул папку.
— Чудеса, да и только, правда? — сказал Шон.
* * *
Надгробный памятник, выбранный Джимми, был строгим, белым. Торговец говорил вкрадчиво, понизив голос и словно бы неохотно и смущенно, но вместе с тем исподволь подталкивая Джимми к памятникам подороже, с ангелами, херувимами или розами, высеченными из мрамора.
129 
