40 
Аннабет взяла сигарету. Он дал ей прикурить, и она сказала:
— Я ведь влюбилась в тебя очень давно. Ты это знаешь?
Джимми не переменился в лице, он по-прежнему ровно и прямо держал голову и сохранял невозмутимость, хотя его, как порыв ветра, подхватило радостное чувство облегчения: его полуправда прошла; если с Аннабет это получилось, то больше заготовленную речь говорить не придется.
— Не врешь? Ты в меня влюбилась?
Она кивнула.
— Ты когда приходил к Вэлу? Наверное, мне тогда было лет четырнадцать — пятнадцать. Знаешь, Джимми, у меня от одного твоего голоса из кухни мурашки бежали по телу.
— Вот незадача! — Он тронул ее за плечо. — А сейчас не бегут?
— Конечно, бегут, Джимми, конечно, бегут.
И Мистик-ривер опять отступила, слив свои воды с грязным течением канала, а потом потекла дальше за горизонт.
* * *
Когда Шон вновь выбрался на пешеходную дорожку, эксперт технической службы уже была там. Уайти Пауэрс отдал распоряжение по рации всем полицейским в парке задерживать всех гуляющих, после чего присел на корточки возле эксперта и Шона.
— След тянется вот сюда, — сказала женщина, указывая в глубь парка.
Дорожка вела к деревянному мостику, а затем ныряла в заросли, огибая бывший экран кинотеатра для автомобилистов в глубине парка.
— Вот еще и тут есть. — Она указала авторучкой, и Шон с Уайти, глядя через ее плечо, увидели капли крови помельче за дорожкой возле мостика. Высокий клен не дал дождю, пролившемуся ночью, смыть эти следы. — Думаю, она бежала к оврагу.
Рация Уайти запищала, и он произнес в микрофон:
— Пауэрс.
— Сержант, подойдите к цветнику.
— Уже иду.
Шон глядел, как Уайти затрусил по дорожке к цветнику за поворотом — свитер сына, завязанный вокруг талии, бил его по пояснице.
Шон выпрямился и окинул мысленным взглядом парк, ощутив всю его глубину и протяженность, каждый куст в нем и пригорок, каждый ручей. Потом оглянулся на деревянный мостик, переброшенный через неглубокий овраг; ручей на дне его казался темнее и грязнее, чем воды канала. Ручей этот всегда покрывала жирная тина, а летом там гнездились комары. В молодой поросли по краю оврага он вдруг заметил красное пятно и двинулся к нему вместе с женщиной-экспертом, тоже заметившей это пятно.
— Как вас зовут? — спросил Шон.
— Карен, — ответила она. — Карен Хьюз.
Шон потряс ей руку. Оба они, пересекая дорожку, были так сосредоточены на пятне, что даже не слышали криков Уайти Пауэрса, пока тот не очутился почти рядом. Он бежал, отдуваясь.
— Мы нашли туфлю, — сказал Уайти.
— Где?
Уайти указывал назад на дорожку, на то место, где дорожка огибала цветник.
— В цветнике. Женская туфля. Шестого размера.
— Не трогайте, — сказала Карен.
— Фу-ты ну-ты... — пробормотал Уайти, за что получил от Карен Хьюз соответствующий взгляд — она была из тех женщин, кто умеет окинуть таким ледяным взглядом, что все в тебе замирает. — Пардон, я хотел сказать: "Фу-ты ну-ты, мэм".
Шон опять направился к молодой поросли по краю оврага, и красное пятно теперь из пятна превратилось в треугольный лоскут, свисавший с тонкой веточки на высоте плеча. Втроем они стояли перед ним, пока Карен Хьюз, отступив на несколько шагов, не сделала четыре снимка, щелкнув лоскут с четырех точек, после чего стала зачем-то рыться в сумке.
Лоскут был нейлоновый, в этом Шон не сомневался, вырванный, очевидно, из блузки и запачканный кровью.
Карен пинцетом сняла лоскут с ветки и, внимательно осмотрев его, опустила в пластиковый мешочек.
Наклонившись, Шон заглянул в овраг. А потом на другой стороне его заметил нечто, напоминающее впечатанный в рыхлую землю след ноги.
Он толкнул локтем Уайти, показывая ему увиденное. Карен Хьюз тоже посмотрела и немедленно несколько раз щелкнула своим служебным «Никоном». Потом она перешла мостик, спустилась к воде и оттуда еще раз сделала несколько снимков.
Присев на корточки, Уайти заглянул под мостик.
— По-моему, она здесь пряталась. Потом появился убийца, и она рванула на ту сторону и опять побежала.
— Зачем она углублялась в парк? — сказал Шон. — То есть я хочу сказать, ведь она убегала от канала. Почему, наоборот, не повернуть к выходу?
— Может быть, она потеряла ориентацию. Темнота. А в ней еще сидит пуля.
Уайти пожал плечами и вызвал диспетчера.
— Это сержант Пауэрс. У нас наклевывается сто восемьдесят седьмой. Просьба всех, кого можно, направить на осмотр парка. И добудьте-ка водолазов — может быть, пригодятся.
40 
