44 
— Тогда представляю, как она будет вертеться вокруг тебя, когда узнает!
— Перестань, Алессандра, — доброжелательно попросил он. — И сядь.
Ей действительно нужно сесть, иначе она просто упадет. Она двинулась к единственному дивану, глядя в потемневшее лицо мужа.
— Ты знаешь, чем она красит волосы? — сладко спросила она.
— Не имею понятия! — поддразнил он, затем, заметив что-то в ее глазах, добавил: — Дело в том, что она больше у меня не работает.
— В самом деле? — Алессандра продемонстрировала полное отсутствие интереса.
— Она опять в Штатах со своим бывшим женихом. Кажется, работа в Англии, со мной, была частью довольно сложной ловушки, чтобы убедить парня, что он без нее жить не может.
— Полагаю, это разбило твое сердце? — злобно вставила она. — Это просто доказывает, что даже ты можешь быть ослеплен сияющими голубыми глазками.
— Замолчи, Алессандра, — повторил Камерон, на этот раз менее доброжелательно. — Я пришел сюда не для того, чтобы говорить о Бабет!
Алессандра вызывающе уставилась на него, плотно сжав губы.
— Ну? — спросил он грубо. — Как ты?
Она молчала, поскольку еще не решила, что отвечать.
— Были у тебя месячные? — настаивал он.
— Нет.
Камерон медленно вздохнул. Он уселся в кресло напротив, и она ничего не могла прочитать на его лице, потому что его пристальный взгляд был прикован к длинным загорелым пальцам, лежащим на коленях.
— Мне жаль, — сказал он в конце концов, мрачно посмотрев на нее.
Алессандра представляла себе различные варианты его реакции, когда она сообщит, что у нее будет ребенок. Она много раз мысленно проигрывала их. Но это был именно тот единственный сценарий, который она не могла вообразить: нерадостное выражение лица и тяжелый вздох, когда он узнал, что скоро станет отцом.
И прежний, непонятный страх, который она чувствовала с тех пор, как точно узнала о беременности, сразу полностью исчез. Новость, которую, как ей казалось, тяжелым бременем несла она одна, вдруг стала по-настоящему удивительной. Это был их ребенок, молча думала она, обнимая живот руками, как бы защищая свое неродившееся дитя. Камерон мог навсегда исчезнуть из ее жизни, но этого он никогда не сможет отнять у нее!
— Жаль? — разбушевалась она. — Жаль? Нужно ли это понимать, черт возьми, как твои извинения? Из-за тебя все случилось! Помнишь? Я подслушала...
— Да, — вставил он. — Ты меня подслушала, я говорил, что в нашей жизни должны произойти важные перемены, и ты пришла к выводу, что я говорил о ребенке.
— Ты это предсказал правильно, не так ли?
— И поэтому ты принялась реветь.
— Неправда, я не плакала, — резко поправила она.
— Но если бы ты осталась, то услышала бы, как я уточнил, что продаю свои предприятия в Нью-Йорке.
Глаза Алессандры расширились от изумления, ее природная деловая хватка тут же победила эмоции.
— Неужели ты их продал? — в ужасе прошептала она.
— Конечно.
— Но сейчас самое неудачное время для продажи. Цены на недвижимость...
— ...очень низкие, — перебил он решительно. — Торговые сделки и оборот меня очень интересовали в юности. Организация портфеля заказов была моим хобби, но когда прошли годы, это оказалось камнем на шее.
— Я... понимаю, — сказала она беззвучно, пытаясь разобраться в том, что случилось. Так он не беседовал с Кэном о ее беременности?..
— Во всяком случае, — сказал Камерон коротко, — говорил я что-то Кэну или не говорил, теперь это не имеет никакого значения. Единственно, что является реальностью, — это наша ночь... страсти... — слово прозвучало как-то удивительно бесцветно, — которая имела неудачные последствия.
Алессандра тряхнула головой.
— Неудачные? — переспросила она с ледяным негодованием.
—Я имею в виду твою точку зрения, — спокойно уточнил Камерон, осторожно наблюдая за ней, с вниманием исследователя, который только что открыл что-то совершенно новое и неизвестное. Когда он опять заговорил, то чувствовалось, что слова даются ему с трудом: — Весь вопрос в том, что ты собираешься делать?
Алессандра гордилась своим интеллектом, но; глядя в его непроницаемые глаза, она с глупой наивностью спросила:
— С чем?
Он сидел, не разжимая губ, словно открыть рот требовало от него неимоверных усилий.
— С чем? — повторила она. — Я не понимаю.
— Прекрасно понимаешь! — жестко произнес он, и его большая фигура подалась вперед. — Ведь ребенок стоит на пути твоей карьеры.
44 
