Особенно,... 
110 
Маскарад пробудил в нем такую радость, какой он еще не испытывал с того момента, когда Диана слегла в Ане; даже его печаль, вызванная болезнью любовницы, ослабла, поскольку ему сообщили, что Диане становится лучше.
Андромеда прижималась к нему. Он испытывал волнение, потому что знал, чья соблазнительная фигура скрывается под костюмом Андромеды; он видел рыжий локон, выбившийся из-под парика; более того, в ее своеобразной, неуверенной речи присутствовал легко узнаваемый акцент. Шотландская гувернантка с трудом говорила на языке его страны, однако голос ее звучал прелестно.
Катрин выбрала итальянскую музыку — нежную, глубоко чувственную, способную пробудить нескромные фантазии даже в самой трезвой голове.
Андромеда непринужденно кокетничала, притворяясь, будто ей неизвестно, кто ее партнер. Генрих отвечал своей партнерше — хотя и неловко — и испытывал при этом удовольствие. В конце концов весьма приятно болтать глупости, сохраняя свое инкогнито.
— Я счастлива, что меня сделали Андромедой, — пробормотала она, — потому что Персей — это вы.
Она прильнула к нему в танце. Он уже давно не чувствовал себя таким молодым. Генрих вспомнил очаровательную девушку из Пьемонта; тогда он испытывал то же, что и сегодня… те же бурные эмоции, неудержимое желание поцеловать женщину, овладеть ею.
Образ Дианы потускнел, хотя он не мог исчезнуть полностью. Это ерунда, поспешил сказать себе Генрих. Диана поняла бы его. Это веселый маскарад, который королева устроила, чтобы развеять меланхолию, охватившую его из-за смерти сына и болезни любовницы. Это всего лишь один ничего не значащий вечер.
Андромеда, ласковая, льнущая к нему, оживленно болтала. Ее пальцы касались его рук; она подняла голову, явно ожидая, что он поцелует ее. Он сделал это, мысленно объясняя Диане: «Это пустяк, Диана. Просто глупый маскарад. Королева организовала его, увидев, что я грущу… беспокоюсь о тебе».
— Вино, которое я выпила, кажется, ударило мне в голову, — прошептала Андромеда. — С вами это не произошло, Персей?
— Похоже, произошло, — ответил он.
Несомненно, подумал Генрих. Катрин велела виночерпию постоянно наполнять кубок короля.
Андромеда обратила его внимание на смеющуюся Дафну, танцевавшую с Аполлоном.
— Вам не кажется, что Аполлон похож на месье де Гиза? — шепнула Андромеда.
— Да, верно.
— Кое-кого легко узнать в любой маске, — засмеялась Андромеда и быстро добавила: — Если мы правы, и Аполлон действительно Франциск де Гиз, я сомневаюсь в том, что Дафна обратится в лавровое дерево, прежде чем желание Аполлона осуществится.
Генрих засмеялся. Что происходит с ним сегодня?
Образ Дианы становился все более блеклым. Вспоминая ее, он говорил себе: «Она поймет, что этот легкий флирт с веселой шотландкой ничего не значит». Скучая по Диане, он хотел развеять свою меланхолию. Генрих отказывался вспомнить о том, что в Пьемонте он рассуждал подобным образом.
— Давайте не будем больше танцевать, — сказала Андромеда. — Я устала.
Она увела его от толпы. Генрих радовался тому, что уход короля остался незамеченным танцующими.
В прохладной комнате вдали от главного зала леди Флеминг внезапно повернулась к королю, обняла его и страстно поцеловала. Шелковая маска Генриха мешала ей, и она со смехом подняла ее.
— Я поступила очень смело, правда? — игриво пробормотала леди Флеминг, ожидая его реакции.
— Нет… вовсе нет! — запинаясь, сказал король и ответил на ее поцелуй.
Теперь он понял, что его давно тянуло к гувернантке из Шотландии. Дело было не в образовании детей, а в ее рыжих волосах, белой коже, необычности поведения. Он чувствовал, что тоже нравится ей. Она бросала на него взгляды, которые были не только почтительными, но и многообещающими.
Ее изящные белые руки гладили его лицо; Генрих почувствовал, что кровь побежала по его жилам быстрее. Пьемонт повторялся.
— Я знаю одно место, где мы можем побыть одни… час-другой… — сказала леди Флеминг.
Оказавшись в спальне леди Флеминг, Генрих не стал снимать маску с женщины. Он отлично знал, кем была его настойчивая, смелая и требовательная партнерша. Однако игра в инкогнито позволяла им обоим освободиться от всякого смущения и робости. Сейчас они могли вести себя предельно естественно, не бояться своих страстей и желаний. Шотландка прижалась своим гибким телом к Генриху; его рука скользнула вдоль ее шелковистого бедра Генрих обнаружил, что под юбкой на леди Флеминг ничего нет! Она, похоже, заранее знала, чем закончится этот маскарад. Ее тонкие белые пальцы расстегнули пряжки его камзола.
110 
