ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

От ненависти до любви

По диагонали с пропусками читала. Не понравилось. Мистика и сумбур. Мельникову читала и раньше, но эта книга вообще... >>>>>

Тщетная предосторожность

Герои хороши....но это издевательство дождаться развязки...и всего половина последней страницы >>>>>

Не просто любовница

Редкостный бред >>>>>

В огне любви

Симпатичный роман, только концовка немного скомкана. >>>>>

Жена и любовница

Страсти, недосказанность, обида...Обычная тема. Роман не зацепил, сюжет скучный, страдания и упрямство героев утомляют.... >>>>>




  158  

А с весёлым щенком Неркой они устраивают «футбольные матчи».

Нерка толкает мяч лапой, а Галя — носом. Каждый хочет догнать мяч и завладеть им. А мяч выскальзывает. Играют они с большим азартом.

Вечером её стрекотня прямо надоедает. Уж спать пора, а сорока всё прыгает и шалит. И каждый день я твердила ей:

— Тише, Галя, тише! Ведь уже все, все спят! Спать, спать! Вдруг раз вечером она сама и говорит — да так ясно:

— Все, все шпят!

Чуть только пришепетывает: «шпят». Она очень не любит, когда ребята долго не обращают на неё внимания, своими делами занимаются. И сейчас же рассердится и начинает кричать:

— Тише! Тише!

А потом:

— Шпать! Все, все шпать!

ПАСЯЕЧКА И ДРОЗДОК

Был у нас кот Пасяечка. Он знал своё имя очень хорошо, а главное, был очень умный и никогда без спроса ничего не трогал. Жили мы тогда в совхозе.

И вот раз ночью слышу, как будто кто-то крыльями машет. Я встала, открыла штору, а на окне сидит Пасяечка и держит в зубах птичку. Кота я нашлёпала как следует. Птичку мне удалось выходить. Мы прозвали её Дроздок.

Дроздок очень скоро к нам привык, нисколько нас не боялся, скакал по комнате, взлетал на окна и ловил мух. Все мне говорили: «Вот уйдёте куда-нибудь, Пасяечка и съест вашу птичку». Но я строго погрозила коту пальцем и сказала, чтобы не смел Дроздка трогать.

Вот однажды мне пришлось уйти из дому. Квартиру я заперла на ключ. Прихожу, отпираю — ни кота, ни дрозда нет. У меня так сердце и упало!. И вдруг вижу: в кухне на полке лежит Пасяечка, свернулся в клубочек, а на нём, как в гнезде, стоит Дроздок!

С этого дня началась их дружба. Спали они всегда вместе. Если Дроздок долго не идёт, Пасяечка сходит за ним, лапкой его тронет,

Дроздок и вскочит на него. Кот разляжется, а Дроздок давай из него шерстинки выклёвывать. Коту это нравится, он мурлычет. . Теперь уж я за Пасяечку боялась: как бы ему Дроздок глаз не выколол. Около нашего дома был пруд. Как-то мы собрались идти в кино на дневной сеанс, а сосед как раз несёт нам в тазике живых карасей.

— Большое спасибо! — сказала я и поставила тазик в кухне на стол, прикрытый скатёркой. Сосед сердится:

— Я не коту, я вам живёньких принёс! А Юра — сынишка мой — отвечает:

— Что вы! Пасяечка такой честный. Он без спросу не возьмёт. Сосед и поспорил с ним на плитку шоколада, что кот обязательно рыбу утащит.

Пришли из кино. Позвали соседа, при нём дверь открыли и вошли в кухню. Я так и ахнула: на столе стоял пустой тазик!

— Ну вот, — сказал сосед. — Будете знать, как верить коту! У Юры даже слёзы на глазах показались.

Вдруг слышим шорох и видим: кошачий хвост из-под стола торчит. Подняли скатёрку, а там кучей карасики лежат и над ними Пасяечка и Дроздок сидят. Как какой карасик шевельнётся, так Пасяечка его лапкой, лапкой, а Дроздок — носом. Сидят оба и охраняют рыбу, чтобы не удрала, пока мы ходим.

Соседу это так понравилось, что он подарил Юре целую коробку шоколада и сказал, что больше никогда спорить не будет.

Вот какие были честные наши Пасяечка и Дроздок!

СЛЕПОЙ БЕЛЬЧОНОК

Папа нашёл мне бельчонка весной. Он валялся под большой сосной, где у белки гнездо. Может быть, белка перетаскивала его куда-нибудь и обронила? Я не знаю.

Мы с папой даже не заметили, что он слепой. То есть мы видели, но считали, что он нормальный: ведь они все родятся слепыми. Мы его выкормили из соски. То есть сперва он соску не брал, сперва мы его с пальца кормили: обмакнёшь в молочко палец, а он с него слизывает. А потом на бутылочку стали соску надевать, и он из бутылочки пил.

Он рос, рос — а глаза не открываются. Потом открылись — и мы увидели, что они совсем белые — слепые! Мы не знали, что с ним делать!

Но он такой весёлый был и ласковый. Узнавал по голосу и папу, и меня. Войдёшь в комнату, он — раз! — и вмиг у тебя на плече очутится! А к папе всегда в карманы залезал: нет ли там чего вкусненького?

Очень любил шишки, орехи. В лапках держит, зубками быстро-быстро работает. Три ореха съест, четвёртый про запас прячет. Только как прятал-то? Положит куда-нибудь в уголок между полом и стенкой и думает, что спрятал. Слепой. Думает, и все слепые. Не знает, что раз открыто лежит, — значит, у всех на глазах.

Слепой, слепой, а по всей квартире отлично бегал, ни на что не натыкался. Со стула на спинку кровати, с кровати на шкаф чересчур даже ловко прыгал: ни разу не было, чтобы сорвался или там вещь какую-нибудь уронил. Такой акробат!

  158