91 
При первом удобном случае Катрин раскрыла Колиньи цель ее приезда. Она подошла к нему, когда он трудился в саду. Он любил сады и создал в Шатильоне настоящее произведение искусства.
— Господин Колиньи, — сказала Катрин, оставшись наедине с адмиралом, — вы причинили нам серьезные неприятности, вступив в отношения с убийцей, которого звали Полтро де Мерей!
Лицо Колиньи окаменело. Действительно ли он организовал этот выстрел, сваливший Франциска де Гиза с коня на землю? Гаспар явно не был похож на убийцу, но разве не мог он убить ради Веры? Да, решила Катрин, он способен сделать это, заручившись в душе прощением Господа. «Я совершил это ради тебя, Господи…» Имея право с чистой совестью произнести подобные слова, он мог решиться на все; Катрин уже не сомневалась в этом.
— По-моему, — сказал Колиньи, — то дело было закрыто.
— Боюсь, я не могу этим удовлетвориться. Я хочу поговорить с вами о нем. Де Мерей был вашим человеком, верно?
— Да, он был моим человеком.
— Вашим шпионом, месье?
— Он работал на меня.
Катрин улыбнулась, и Колиньи продолжил:
— Мадам, чем вызван ваш интерес? Разве я не ответил исчерпывающе на все вопросы?
— Это просто мое личное любопытство, только и всего.
Катрин надеялась, что он пожелает обсудить с ней убийство Гиза. Было бы интересно сравнить их точки зрения.
— Вы слышали о том, что этот человек намерен убить герцога, и ничего не предприняли?
— Верно.
Катрин кивнула. Несомненно, он намекнул де Мерею о том, что хотел бы видеть Гиза мертвым, но не пожелал сам взять грех на душу. Возможно, Колиньи предложил деньги этому человеку, чтобы тот нес бремя вины в глазах Господа. Методы этих людей вызывали у нее смех. Де Мерей, говоря с Колиньи о планах убийства герцога, безмолвно спрашивал: «Мой господин, вы одобряете это?» Молчание Колиньи означаю согласие. Вероятно, снова подумала Катрин, эти люди не слишком сильно отличаются от меня.
— Я приехала, однако, не для того, чтобы говорить о событиях прошлого, — сказала Катрин, — юный Гиз — отчаянная личность. Боюсь, что в нем мы обрели второго герцога Франциска. Он еще молод, но поэтому еще более безрассуден и дерзок. Он объявил войну вашему дому; хотя нам известно, что вы непричастны к убийству герцога Гиза, — ваше чистосердечное признание о том, что вы знали о намерениях преступника, полностью обеляет вас, — этот горячий молодой челочек придерживается иного мнения. Вы понимаете, адмирал, что эта враждебность мне не по душе. Я желаю мира нашему королевству.
— Что вы хотите от меня, мадам?
— Я не могу допустить, чтобы мой адмирал подозревался в убийстве. Я предлагаю устроить банкет в Амбуазе, — нет, лучше в Блуа; там я объявлю о вашей невиновности. Вы лично вместе с Гизами будете почетными гостями. Я хочу, чтобы вы продемонстрировали взаимные дружеские чувства, обменялись рукопожатиями и поцелуями мира. Пусть все видят, что вы — друзья, что дом Гизов не подвергает сомнению вашу невиновность в трагической гибели их родственника.
— Мадам, это невозможно. Мы только что воевали друг с другом, находились в разных лагерях.
— Поэтому это следует сделать, адмирал. Я не хочу, чтобы этот несдержанный юнец говорил о своих подозрениях, подстрекая сторонников. Сейчас мы обре ли мир — правда, неустойчивый — и должны сохранить его.
— Вы думаете, что, пожав мне руку и поцеловав меня в щеку, Генрих де Гиз станет моим другом, мадам?
— Я хочу показать всем, что между вами нет вражды. Вы должны сделать это. Я настаиваю. Приказываю, наконец.
Колиньи поклонился.
— Вы приедете в Блуа и сделаете то, что я хочу? — спросила Катрин.
— Это ваш приказ, мадам.
Внушительный замок Блуа возвышался над деревней. Его окна-амбразуры смотрели на широкую Луару, обрамленную холмами и виноградниками Турейна. Местные жители испытывали растерянность; все знали, что королева-мать устроила в замке банкет с целью примирения Колиньи и Гизов. Это внушало беспокойство, поскольку, если в замке вспыхнет сражение, оно перекинется на близлежащие селения. Гугеноты с дрожью вспоминали о резне в Васси, где Франциск де Гиз убит многих их единоверцев во время богослужения, когда они стояли на коленях. Католики были готовы поддержать юного герцога.
Люди видели красивого, удивительно похожего на отца Генриха де Гиза, скакавшего верхом возле замка. Он внушал страх гугенотам и вызывал ликование католиков. Местным жителям попадался на глаза адмирал — человек с суровым лицом. Он тоже обладал красотой, однако совсем другой, нежели самоуверенный, дерзкий Генрих де Гиз. Колиньи считали добрым и сильным мужчиной, но если он причастен к убийству отца мальчика, сегодня в замке могла начаться резня.
91 
