24 
– Ты поступаешь опрометчиво, – сказал он. – А теперь, ювелир, отойди в сторону, если не хочешь, чтобы острие моей шпаги пронзило твое храброе сердце.
Он оттолкнул Уилла и прошел мимо него. Подойдя к двери, Гастингс обернулся и посмотрел на него и на Джейн.
– Не думайте, что я забуду этот день. Мне кажется, мадам, ваш муж скоро пожалеет о том, что осмелился оскорбить лорда Гастингса.
Он вышел. Они молча стояли в гостиной, слушая звук его шагов по мощенному булыжником двору. Затем Уилл обернулся к Джейн и обнял ее.
– Не бойся, моя милая, – сказал он. – Я защищу тебя. Джейн ответила ему улыбкой. Как бы ей хотелось верить, что в его силах сделать это!
* * *
В течение нескольких дней Джейн боялась выходить на улицу из страха встретить лорда Гастингса. Когда наступала темнота, она хотела быть рядом с Уиллом или Кейт. Она не могла забыть мстительный взгляд Гастингса, когда он говорил, что они пожалеют о том, что приняли его столь нелюбезно. Как бы ей хотелось верить, что его слова о мести были пустой угрозой!.. Она знала, какие ужасные вещи сплошь и рядом случались с теми, кто перечил могущественным людям вроде Гастингса. Однако вскоре король и его двор внезапно покинули Лондон, и Джейн обрела спокойствие духа.
В те дни по Лондону ходили слухи, что король Генрих VI, которого победивший Эдуард заключил в Тауэр, умер загадочной смертью. Поговаривали, Что его убили по приказу короля. Несмотря на безрассудство Генриха и его беспомощность в государственных делах, его считали благочестивым человеком, который никогда не причинял зла другим, и люди стали видеть в нем мученика. Его тело было торжественно пронесено по улицам города, чтобы все удостоверились, что свергнутый король действительно мертв. Учитывая настроения своих подданных, король Эдуард счел необходимым на некоторое время покинуть столицу, хотя знал, что пользуется среди них определенной популярностью. «Нет худа без добра», – подумала Джейн, поскольку, когда двор покинул Лондон, лорду Гастингсу пришлось уехать вместе с ним.
Ювелир почувствовал почти такое же облегчение, как и его жена, и когда через несколько недель двор вернулся в Вестминстерский дворец, они оба уже гораздо реже вспоминали об угрозах лорда Гастингса.
Дела у ювелира шли хорошо, в его дом на Ломбардной улице частенько заглядывали богатые люди, подмастерья постоянно сновали в подвалы и приносили оттуда самые дорогие товары хозяина, чтобы ознакомить с ними покупателей. Уилл был почти удовлетворен, видя, что его торговля процветает и что его жена стала гораздо спокойнее.
Однажды в его дом пришел красавец-купец. Он сказал Уиллу, что намерен купить много золотой и серебряной посуды и поэтому хотел бы посмотреть лучшее из того, что у него имеется. Он был высок ростом, очень хорошо сложен и, кроме того, имел приятную и доверительную манеру общения, которая сразу же покорила сердце ювелира.
– Я слышал, – сказал человек, – что если хочешь купить золотую посуду в Лондоне, то нужно идти к Уильяму Шору с Ломбардной улицы.
Не только эти слова, но и обаятельная улыбка, сопровождавшая их, вызвали у ювелира почти непреодолимое желание угодить незнакомцу. Он не мог не почувствовать странной взволнованности, когда этот крупный мужчина расселся на покрытой гобеленом скамье, вытянув перед собой длинные, стройные ноги. Уилл велел двум подмастерьям спуститься в подвал и принести лучшее из его запасов, чтобы показать богатому купцу.
– Мое имя Лонг. Эдвард Лонг, – представился купец.
– К вашим услугам, сэр, – ответил ювелир. – Надеюсь, вы найдете здесь то, что вам понравится.
Купец отобрал несколько предметов.
– Я пришлю слугу, чтобы он доставил их мне, – сказал он. – В самом деле, я думаю, что нашел здесь самые прекрасные вещи в городе.
– Надеюсь, – ответил Уилл, – ваши друзья будут завидовать вам, дорогой сэр.
– Я действительно верно поступил, что пришел к Уильяму Шору. Интересно, что скажут люди. Они говорили мне: «У Уильяма Шора самая превосходная золотая посуда и самая прелестная жена в Лондоне». Так говорили люди, сэр…
Эти слова доставили ювелиру такое удовольствие, что он преисполнился желанием дать богатому купцу возможность восхититься не только своей посудой, но и женой.
– Полагаю, моя жена гораздо прекраснее, чем моя посуда, сэр.
Купец с сомнением посмотрел на посуду и не проявил никакого желания увидеть женщину, красота которой дала повод для этого небольшого спора.
24 
