71 
– Сколько, ты сказала, мне будет лет?
– Четырнадцать.
– Еще столько лет впереди…
Женщины утирали глаза, а Джейн, смеясь, сказала, что няньки уже, вероятно, ищут его, так как пора одеваться. Она отнесла его к дверям и нежно поцеловала на прощание.
– Совсем нечего бояться, мой милый Ричард, – прошептала она. – Может, мне пойти с тобой в твою комнату?
Вот бы было хорошо, если бы ему не нужно было идти, потому что он сильно любил Джейн. Ему хотелось остаться, спрятать свою голову на ее мягкой груди, поговорить о том, что будет, когда ему исполнится четырнадцать, но ему, конечно, следует помнить, что он – герцог Йорк.
– Спасибо, Джейн, – сказал он, – я пойду один.
После этого Ричард уже не боялся, и когда мать повела его за руку к алтарю церкви Святого Стефана, он был почти счастлив. Мать ободряюще сжала его руку. Она очень радовалась этой свадьбе, потому что, как сказал ему его брат, Анна была самой богатой девочкой в Англии, а как наследница герцога Норфолкского она считалась достойной выйти замуж за члена королевской семьи.
Ричард слушал службу и повторял то, что полагалось. Он слышал, как Анна, стоя рядом с ним, шепчет свои ответы; ее детские плечики обнажены, по ним рассыпались волосы, роскошная юбка волочится по земле, и за всем этим бархатом и золототкаными одеждами почти не видно Анны Моубрей. Он хотел сказать ей, чтобы она не боялась, так как после все будет так, как прежде.
В этой маленькой церкви, восхитительно украшенной в честь его свадьбы, собрались самые знатные в стране люди. Его отец выглядел как никогда огромным и блистательным; мать улыбалась и была очень любезной, чувствовалось, что она довольна. Дядя Ричард и тетя Анна приехали с севера, чтобы присутствовать на свадьбе. Дядя Ричард бледный и угрюмый, и тетя Анна тоже бледная и кажется очень больной. С ними их маленький сын Эдуард. Бедный маленький кузен, он выглядит таким усталым. «Интересно, а когда у него будет свадьба», – подумал Ричард.
Его второго дяди здесь не было. Ричард удивился, но в то же время обрадовался. Он не любил дядю Георга еще больше, чем дядю Ричарда. И тот и другой по-своему страшили его. Они не были похожи на отца, который, хоть и король, на самом деле был очень добр. И все же странно, что на свадьбе нет дяди Георга, кузена Эдуарда и кузины Маргариты.
Для раздумий не осталось времени, они уже покидали церковь, и он услышал крики людей, собравшихся, чтобы посмотреть на него и на Анну. Дядя Ричард разбрасывал золотые монеты в толпу. Мать сказала ему, что по всей стране будет большой праздник, потому что народ больше всего на свете любит королевские свадьбы.
Вот теперь, когда церемония закончилась и началось празднество, Ричард чувствовал себя счастливым. Все гости пили за его здоровье – его и Анны, а они стояли вместе, держась за руки.
– Тебе нравится жениться, Анна? – шепотом спросил он.
Она ответила, что нравится, но он догадывался, что она скорее всего ни во что не ставит своего жениха, потому что он младше ее. Она бы предпочла Эдуарда. Однако он забыл об этом, наблюдая за рыцарским поединком и сидя на пиру, будто взрослый. И тогда он почувствовал, что жениться – не такое уж плохое дело.
Смех и музыка все продолжались, и Ричарду казалось, что им не будет конца. Это был самый длинный день в его жизни. И вдруг все исчезло. Его голова склонилась на украшенный драгоценностями камзол, и в самый разгар празднества в честь его свадьбы маленький жених уснул.
* * *
Двор переехал в королевскую резиденцию в Лондонском Тауэре, и дни и ночи напролет здесь проводились пиры, рыцарские турниры и маскарады, так как король пожелал развлечь своего брата Ричарда, прежде чем тот вернется к своим обязанностям на севере.
Ничто так не любил король, как празднества, и больше всего ему нравилось ощущать себя центром своего веселящегося двора. Сейчас ему нужно было немного отвлечься, ибо его не покидала мысль о том, что пока он устраивает праздник в честь одного брата, другой заключен в башню Боуйер.
Глаза отца постоянно преследовали Эдуарда. «Конечно, – говорил он себе, – если бы отец только мог предвидеть, что будет делать Георг!» И уж он-то лучше других мог бы понять, в каком затруднительном положении очутился сейчас законный король.
Его не радовали ни пиры, ни рыцарские турниры; он не получал удовольствия от представления диких животных из своего зверинца. Все вокруг аплодировали, криками выражали свое восхищение смелыми трюками поводыря медведей, но король не замечал ни выступающих медведей, ни проделок обезьян. Он не мог думать ни о чем другом, кроме как о вероломстве своего брата. И о своем обещании, данном отцу.
71 
