110 
— Дед, мне страшно! — сказал он.
— Ну, спи, спи…
— Тебе говорю, страшно!
— Что тебе страшно? Экой баловник!
Помолчали.
Алешка вдруг выскочил из саней и, громко заплакав, подбежал к деду.
— Что ты? Чего тебе? — испугался кучер, тоже поднимаясь.
— Воет!
— Кто воет?
— Страшно, дед… Слышь?
Кучер прислушался.
— Это плачут, — сказал он. — Ну поди, дурачок. Им жалко, ну и плачут.
— Я в деревню хочу… — продолжал внук, всхлипывая и дрожа всем телом. — Дед, поедем в деревню к мамке; поедем, дед, милый, бог тебе за это пошлет царство небесное…
— Экой дурак, а! Ну, молчи, молчи… Молчи, я фонарь засвечу… Дурак!
Кучер нащупал спички и зажег фонарь. Но свет не успокоил Алешку.
— Дед Степан, поедем в деревню! — просил он, плача. — Мне тут страшно… и-и, как страшно! И зачем ты, окаянный, меня из деревни выписал?
— Кто это окаянный? А нешто можно законному деду такие неосновательные слова? Выпорю!
— Выпори, дед, выпори, как сидорову козу, а только свези меня к мамке, сделай божескую милость…
— Ну, ну, внучек, ну! — зашептал ласково кучер. — Ничего, не бойся… Мне и самому страшно… Ты богу молись!
Скрипнула дверь, и показалась голова дворника.
— Не спишь, Степан? — спросил он. — А мне всю ночь не спать, — сказал он, входя. — Всю ночь отворяй ворота да запирай… Ты, Алешка, что плачешь?
— Страшно, — ответил за внука кучер.
Опять в воздухе ненадолго пронесся воющий голос. Дворник сказал:
— Плачут. Мать глазам не верит… Страсть как убивается.
— И отец тут?
— И отец… Отец ничего. Сидит в уголушке и молчит. Детей к родным унесли… Что ж, Степан? В своего козыря сыграем, что ли?
— Давай, — согласился кучер, почесываясь. — А ты, Алешка, ступай спи. Женить пора, а ревешь, подлец. Ну, ступай, внучек, иди…
Присутствие дворника успокоило Алешку; он несмело пошел к саням и лег. И пока он засыпал, ему слышался полушёпот:
— Бью и наваливаю… — говорил дед.
— Бью и наваливаю… — повторял дворник.
Во дворе позвонили, дверь скрипнула и тоже, казалось, проговорила: «Бью и наваливаю». Когда Алешка увидел во сне барина и, испугавшись его глаз, вскочил и заплакал, было уже утро, дед храпел и сарай не казался страшным.
Злоумышленники *
(Рассказ очевидцев)
Когда половой перечислил ему те немногие кушанья, какие можно достать в трактире, он подумал и сказал:
— В таком случае дай нам две порции щей со свежей капустой и цыпленка, да спроси у хозяина, нет ли у вас тут красного вина…
Затем все видели, как он поглядел на потолок и сказал, обращаясь к половому:
— Удивительно, как много у вас мух!
Мы говорим он, потому что ни половые, ни хозяин, ни посетители трактира не знали, кто он, какого звания, откуда и зачем приехал в наш город. Это был солидный, достаточно уже пожилой господин, прилично одетый и, по-видимому, благонамеренный. По одежде его можно было принять даже за аристократа. Мы заметили на нем золотые часы, булавку с жемчужиной, а в касторовой шляпе его лежали перчатки с модными застежками, какие мы видели ранее у вице-губернатора. Обедая, он всё время старался блеснуть перед нами своею воспитанностью: держал вилку в левой руке, утирался салфеткой и морщился, когда в рюмки падали мухи. Всякий знает, что там, где есть мухи, посуда не может быть чистой: не говоря уж о простых посетителях, даже такие лица, как исправник, становой и проезжие помещики, обедая в трактире, никогда не жалуются, если им подают тарелку или рюмку, загаженную мухами; он же не стал есть, прежде чем половой не помыл тарелки в горячей воде. Очевидно, форсил и старался показаться благороднее, чем он есть на самом деле.
Когда ему подали щи, к его столу подошла еще новая, столь же незнакомая личность с лысиной, с бритым лицом и в золотых очках. Этот новый господин был одет в шёлковый костюм и тоже имел золотые часы. Всё время он говорил по-французски, с любопытством осматривал кушанья и посетителей, так что нетрудно было узнать в нем иностранца. Кто он, откуда и зачем пожаловал в наш город, мы тоже не знали.
Съевши первую ложку щей, он, то есть тот, у которого была булавка с жемчужиной, покрутил головой и сказал насмешливо:
— Эти балбесы умудряются даже свежей капусте придавать запах тухлятины. Невозможно есть. Послушай, любезный, неужели у вас тут все живут по-свински? Во всем городе нельзя достать порцию мало-мальски приличных щей. Это удивительно!
110 
