Последние отзывы

  97  

— Ты выглядишь… по-королевски, — сказал он и, наклоняясь так, чтоб не сбить мне шляпку, поцеловал меня в кончик носа.

Вдруг он рассмеялся.

— Бог ты мой, — сказал он, — в округе-то что болтают!

Я вздрогнула. Мне был неприятен его самодовольный вид.

— Он всегда служил всем примером… мой святой братец. Знаешь, как его теперь называют?

— Не желаю этого знать!

Он поднял брови.

— Не похоже на тебя, моя милая женушка. Ты обычно суешь свой носик всюду. Может быть лишь одна причина, почему ты не хочешь, чтоб я сказал. Ты уже сама знаешь. Да, любовь моя, говорят, что мой благочестивый братец убил свою жену.

— Надеюсь, ты сказал им, как это нелепо.

— Ты думаешь, мои слова имели бы какой-нибудь вес?

— А кто говорит? Начальница почты? Такие же сплетники, как она?

— Не сомневаюсь; что так оно и есть. Эта старая ведьма будет пережевывать любую скандальную историю, что попадет к ней на язык. Этого надо было ожидать. Но я-то имел в виду более высокие круги. Моему братцу трудненько будет это пережить.

— Но все же знают, что она сильно пила.

— Все знают, что он хотел от нее избавиться.

— Но она была его женой.

Он передразнил меня.

— Да что случилось с моей умной женушкой? Нет, Керенса, ты-то что думаешь?

— Что он невиновен.

— У тебя чистые помыслы. Ты единственная, кто так думает.

— Но результаты дознания…

— Смерть от несчастного случая. За этим много чего скрыто Я тебе вот что скажу: никто никогда об этом не забудет, и если Джастин женится на Меллиоре, а он это сделает какое-то время спустя, слухи еще усилятся. Ты знаешь здешние края. Рассказы передаются из поколения в поколение. Навсегда останется… скелет в шкафу, и никто никогда не сможет быть уверен, что какая-нибудь зловредная личность не откроет дверцу этого шкафа.

Он был прав. Мне надо сказать правду. Мне надо объяснить, что Джудит споткнулась о слоненка, что я это видела, но не хотела, чтобы обвинили моего сына.

Я вздрогнула. Я не сказала правды при дознании. Как же я выйду теперь с заявлением? А как мне быть, если даже родной брат считает, что Джастин мог оказаться убийцей?

Джонни присел на край кровати, изучая кончики своих ботинок.

— Не представляю, как они вообще когда-нибудь смогут пожениться, — сказал он. — Единственный способ положить сплетням конец — не жениться вовсе.

У меня заблестели глаза — должно быть, слишком заметно. Если они не поженятся — если Джастин никогда не женится — не будет угрозы будущему Карлиона!

Зазвонил церковный колокол.

— Пора нам идти, — сказал Джонни. Он взял меня за руку. — Какая ты холодная! Приободрись. Это же не мои похороны.

Я ненавидела его. Ему было безразлично несчастье брата. Он испытывал лишь самодовольство и удовлетворение, потому что не будет больше страдать от сравнений, никто больше не сможет поставить ему Джастина в пример.

Да что же это за человек, за кого же я вышла замуж? — спрашивала себя я. Но этот вопрос немедленно сменился другим, беспокоящим меня гораздо больше.

— Что же я-то за человек?..

Испытание оказалось еще более суровым, чем мы опасались. Казалось, не только деревня Сент-Ларнстон, но и вся округа собралась на похороны Джудит.

В церкви было душно, одуряюще пахло лилиями, и казалось, что его преподобие Джон Хемфилл никогда не закончит.

Джастин с матерью и родители Джудит сидели в первом ряду скамей Сент-Ларнстонов, а мы с Джонни — во втором. Я все глядела на плечи Джастина и гадала, что он будет делать. Я не могла смотреть на усыпанный цветами гроб, стоящий на подмостках, я не могла сосредоточиться на том, что говорил его преподобие Джон Хемфилл; я могла лишь глядеть на скамью, где сидела миссис Хемфилл с тремя дочерьми, и вспоминала о том, как я сидела там с Меллиорой и как гордилась тем, что она дала мне надеть ситцевое клетчатое платьице и соломенную шляпку.

Мои мысли неизменно возвращались в прошлое, напоминая обо всем, что сделала для меня Меллиора.

Но вот служба закончилась, теперь нам следует идти к склепу на кладбище. Его преподобие Джон Хемфилл сходит с кафедры. О, этот запах похорон!

И тут я увидела Джейн Карвиллен. Это было необычайное зрелище — старуха, согнувшаяся почти вдвое, медленно бредущая к гробу. Все сидели так тихо, что постукивание ее клюки по проходу отдавалось эхом по всей церкви. Все были настолько поражены, что никто не попытался остановить ее.

  97