70 
— Мадам, — сказал Гиз, — я не доверяю королю Наварры. Я не считаю его таким глупцом, каким он хочет нам казаться. Он изображает из себя сластолюбца, думающего только о женщинах.
— Мужчина может думать о женщинах и политике одновременно, верно? — сказала Катрин.
Гиз пропустил колкость мимо ушей и продолжил:
— Его поведение, я уверен, — всего лишь поза. Он требует тщательного наблюдения за собой. Что касается герцога Аленсона…
Гиз пожал плечами.
— Вы можете говорить прямо, — сказала Катрин. — Хоть Аленсон да мой сын, я знаю, что он непредсказуем и нуждается в присмотре.
— Если бы нам не посчастливилось раскрыть заговор, эти двое могли скрыться. В стране осталось немало гугенотов, они еще способны доставить нам неприятности, мадам.
— Нам повезло в том, что мы вовремя узнали о заговоре. Вам известно, что мы обязаны этим мадам де Сов?
Герцог поднял брови, и Катрин, хорошо знавшая Генриха, поняла, что при упоминании в этом контексте имени его любовницы сердце молодого человека забилось чаще.
— Король Наварры, как вы знаете, — продолжила Катрин, — больше интересуется женщинами, нежели политикой. Он не может расстаться с этой особой — иначе он бы скрылся прежде, чем мы узнали о его планах. Нерешительность подвела его, месье де Гиз.
— Мы должны радоваться этому, мадам.
— Мы должны быть благодарны этой красавице, перед которой, я слышала, не может устоять почти никто.
— Мадам, прежде всего мы должны вогнать клин между Наваррцем и Аленсоном.
— Предоставьте это мне, месье.
— Как вы осуществите это?
— Пока что я не знаю точно, но думаю на эту тему. Вы увидите, каким образом я рассорю эту пару, и весьма скоро. А теперь, если вы простите меня, я попрошу вас уйти, поскольку я должна срочно кое-что сделать.
Оставшись одна, Катрин засмеялась.
— О, месье де Гиз, — произнесла она вслух, — скоро вы увидите, как я разрушу эту дружбу.
Королева-мать подошла к двери, позвала карлика и отправила его на поиски мадам де Сов.
— Когда она придет, — добавила Катрин, — проследи, чтобы, нас оставили одних.
Шарлотта явилась тотчас.
— Можешь сесть, моя дорогая, — произнесла Катрин. — А теперь скажи мне: как продвигаются твои дела с королем Наварры?
— В полном соответствии с вашими указаниями.
— Ты, Шарлотта, похоже, колдунья, если тебе удается поддерживать интерес к себе такого человека, не удовлетворяя его страсть.
— Я вела себя именно так, как велело Ваше Величество, — сказала Шарлотта.
— Бедный Наваррец! Этой ночью ему будет грустно. Ты слышала, что он затеял игру, за которую его следует наказать. Думаю, будет отлично, если сегодня ты сделаешь его заточение более приятным.
Шарлотта побледнела.
— Мадам… я…
— Что? Другое свидание! Обещаю, тебе нечего бояться. Я прослежу за тем, чтобы баран, твой муж, оказался занят и не задавал щекотливых вопросов.
— Мадам, — промолвила Шарлотта, — я не могу.
Катрин рассмеялась.
— Что? У тебя встреча с другим джентльменом? Не твоим мужем?
Шарлотта молчала.
— Скажи мне, Шарлотта, это месье де Гиз? Он очарователен; судя по тому, как бегают за ним женщины, он — отличный любовник. Но я всегда учила тебя тому, что долг превыше удовольствий, верно?
— Да, мадам.
— Сегодня ночью твой долг — развлечь несчастного пленника, короля Наварры. Больше ни слова. Я все сказала. Можешь идти, Шарлотта.
Когда женщина оказалась у двери, Катрин окликнула ее.
— И приходи ко мне завтра, Шарлотта. Я дам тебе дальнейшие указания.
Шарлотта побежала в свои покои; оказавшись в спальне, она задернула полог кровати и горько заплакала, лежа на ней. Впервые в жизни она испытала отвращение к Летучему Эскадрону и захотела покинуть его. Она проплакала какое-то время, предаваясь грустным мыслям, внезапно Шарлотта почувствовала, что за ней кто-то следит. Повернув голову, она в ужасе отпрянула от раздвинутого полога. Там стояла Катрин; она смотрела зловещими глазами на Шарлотту. Но когда королева-мать заговорила, ее голос оказался почти ласковым, безжалостный блеск в глазах потух.
— Не грусти, Шарлотта. Месье де Гиз должен научиться тому пониманию, какое проявляет месье де Сов. А ночью все мужчины одинаковы — я не раз это слышала.
Полог снова закрылся; Катрин исчезла так же бесшумно, как и пришла.
Марго посмотрела на своего мужа, вытянувшегося поперек кровати. Дверь была заперта, в коридоре стояли гвардейцы короля. Марго рассердилась на Генриха. В его позе не было изящества; грязные волосы, несомненно, пачкали подушку.
70 
