53 
– Конечно же, – говорили придворные. – А разве могло быть иначе, раз мадам решила, что у нее будет сын? Теперь она поправится.
Но мадам оставалась в полузабытьи, и за ребенком, на которого она возлагала столько надежд, ухаживали другие. Если бы мать была в сознании, ей бы не понравилось такое отношение к мальчику. Граф де Винтимиль протестовал против того, чтобы ребенка крестили под его именем. Однако Людовик приказал, и месье де Винтимиль подчинился. На крещении присутствовали верные друзья короля, кардинал де Ноай и маркиз де Люк, но вид их был мрачен.
Мадам де Винтимиль так и не поправилась. Менее чем через неделю после рождения сына ее лихорадка усилилась и все было кончено.
Это потрясло Людовика. Он никого не хотел видеть. Король хотел быть наедине со своим горем. Он горько плакал, вспоминая сцены из их совместной жизни. Мессу отслужили в спальне короля. Несколько дней он не показывался никому на глаза.
В его покои пришла королева и осторожно выразила свое сочувствие.
– Я знаю, как ты относился к мадам де Винтимиль, – сказала она.
Король окинул ее свинцовым взглядом.
– Людовик, – продолжала королева, – ты не должен так переживать. У тебя есть обязанности.
Теперь в его взгляде мелькнула ярость.
– Она была молода… в ней было больше жизни, чем в любом из нас. Почему… почему?..
– Человек предполагает, Бог располагает… – важно сказала королева.
Людовик с ужасом посмотрел на нее.
– Благодарю, что пришла. Но одному мне было лучше.
Мария покинула его, но заставила задуматься. Это месть Господа, наказание за грех, который совершили они с мадам де Винтимиль? Ведь тогда под влиянием любовницы он позабыл о страхе Божьем, и у него не оставалось времени для покаяния. Теперь им невозможно покаяться. У него еще будет время, но у нее… что же будет с ней?
Людовик почувствовал угрызения совести. Не стоило делать ее своей любовницей, думал он, забывая о том, что инициатива исходила не от него.
«Если бы я этого не сделал, то она вернулась бы в свой монастырь невинной, какой и приехала оттуда». Эта мысль стала причиной его мучений.
К нему пришла еще одна посетительница, графиня Тулузская. Она обняла его с наполовину материнской, наполовину чувственной любовью, которую не забывала демонстрировать по каждому случаю.
– Мой возлюбленный король, – с придыханием шептала она, – что мне сказать вам? Как утешить?
Людовик нашел утешение, исходя слезами в материнских объятиях герцогини Тулузской.
К нему пришла и оставленная им мадам де Майи. Она наблюдала за Людовиком на некотором расстоянии, и он внезапно понял, что из всех сочувствовавших ему она не изображает чувства, а действительно разделяет их.
– Итак, – стыдливо сказал он, – ты вернулась.
– Да, Людовик, – ответила она. – Я всегда знала, что могу быть тебе полезной.
– Принимаю тебя, – сказал он.
Герцогине Тулузской не очень-то понравилось, что мадам де Майи вернулась, но она была достаточно мудра, чтобы этого не показывать.
– Мы обе будем стараться, чтобы вы вновь почувствовали себя счастливым, – сказала она.
– Я не могу больше находиться здесь… у ее смертного одра, – через силу сказал Людовик.
– Тогда мы уедем, немедленно, – поспешила герцогиня Тулузская и добавила: – Поедем в Сен-Леже, там ты сможешь успокоиться.
– Спасибо, – растроганно промолвил король.
В Сен-Леже Людовик продолжал печалиться.
Он часами раздумывал о своей короткой любви, об этой замечательной, яркой женщине. Он говорил себе, что с ней никто не сравнится. И хотя материнская забота герцогини Тулузской вместе с самоотверженной любовью мадам де Майи давали Людовику утешение, они не могли полностью избавить его от меланхолии.
Он с ужасом узнал, что, когда тело его возлюбленной вынесли из дворца, толпа людей на улице захватила и изуродовала его.
Народ не забыл о своих страданиях. Они не винили своего красивого короля, который в их глазах был святым и не мог сделать ничего плохого, в том, что им не хватало хлеба и нечем было кормить свои большие семьи. Народ верил в то, что сумасбродство любовниц – причина их страданий. Поэтому кто-то должен был ответить за это.
Горе Людовика перешло в спокойную меланхолию. Мадам де Майи могла бы его утешить, она хорошо знала как, но король отказывал себе в этом.
Он решил, что с этого дня будет вести праведную жизнь. Смерть мадам де Винтимиль открыла ему глаза. Она всегда влияла на его поступки при жизни. Это продолжалось и после ее смерти.
53 
