169 
Ответ на письмо П. А. Сергеенко от 26 января 1899 г. (ЦГАЛИ; «Красный архив», 1929, т. 6 (37), стр. 208–210); Сергеенко ответил 6 февраля телеграммой (там же, стр. 204) и 3 и 15 февраля письмами (ГБЛ).
…вчера я послал тебе телеграмму ~ и письмо. — Письмо — см. 2616. Текст телеграммы ясен из письма Сергеенко от 26 января 1899 г., где говорится: «Немедленно пошли, на всякий случай, две телеграммы: одну в Луховицы, другую в Москву: „Обязательство послано“» (ЦГАЛИ; «Красный архив», 1929, т. 6 (37), стр. 206). 3 февраля Сергеенко ответил из Луховиц: «Вчера получил здесь обе твои телеграммы…»
В договоре ничего не говорится о доходе с пьес… — См. примечания к письмам 2616 * и 2669 * . В ответной телеграмме Сергеенко писал: «Finita la comedia банки закрылись переведу понедельник 19500. Относительно пьес имелось в виду и вставлено в договор издание полное будет зависеть тебя все книги издателей твоя собственность впредь договор 400 лист попробуй фотографироваться мелиховской школе дастся Епифанову окажете помощь Гнедич просит к марту рассказ пушкинского сборника пиши непосредственно Адольфу выезжаю подробности письмом Толстой Гнедич Баранцевич приветствуют» (ЦГАЛИ; «Красный архив», 1929, № 6, стр. 204). В публикации «Красного архива» телеграмма ошибочно датирована 26 <января>. Цифра 2 означает месяц, цифра 6 — число: 6 февраля.
Это мелкие юмористические рассказы, не вошедшие еще ни в один из сборников. — От этого намерения Чехов впоследствии отказался. В первый том включены многие рассказы, входившие в сборники «Пестрые рассказы» и «Невинные речи».
Во второй том войдут «Пестрые рассказы» плюс еще рассказы… — См. примечания к письму 2575 * .
Нельзя ли пораньше, пока я в Ялте? — Первый том вышел в самом конце 1899 года.
…не возбраняется продавать то, что уже было напечатано. — Большое количество уже напечатанных сочинений Чехова находилось к этому моменту в типографии Суворина. В архиве А. Ф. Маркса сохранилась копия с нотариального договора с Сувориным от 19 мая 1899 г. (ГБЛ, ф. 360, карт. 1, ед. хр. 91). За 5000 рублей Суворин получил право издать:
«Хмурые люди», изд. 10 — 4 000 <экз.>
«В сумерках», изд. 13 — 2 000
«Дуэль», изд. 9–1 000
«Палата № 6», изд. 7–3 000
«Каштанка», изд. 7–1 000
«Пестрые рассказы», изд. 14 — 2 000
«Мужики», изд. 7–2 000
«Рассказы», изд. 13 — 1 000
Все по 1 р. за экземпляр.
Было оговорено, что книги выйдут сразу, одним изданием; прежде каждая тысяча считалась новым изданием.
Как отнесся Потапенко к продаже? — Чехов интересовался специально мнением И. Н. Потапенко потому, что сочинения Потапенко в эти годы издавались Марксом.
Нужда такая есть ~ начинавший одновременно с нами. — См. выше ответную телеграмму Сергеенко.
…тяжело болен чахоткой Сергей Алексеич Епифанов… — Сергеенко ответил: «Я очень торопился в Москве и не успел побывать у Епифанова. Мне ужасно совестно, что я не исполнил этого поручения. Но я оставил в Москве деньги моему приятелю (50 р.) и инструкции с извинениями перед Епифановым. Приятель мой был у Епифанова и всё сделал. Епифанов трудно болен, но надеемся на юг».
2622. А. И. УРУСОВУ
1 февраля 1899 г.
Печатается по автографу (ГБЛ, ф. А. И. Урусова). Впервые опубликовано в кн.: «Князь Александр Иванович Урусов. 1843–1900. Статьи его о театре, о литературе и об искусстве. Письма его. Воспоминания о нем». Т. II–III. М., 1907, стр. 314–315.
Ответ на письма А. И. Урусова от 5 и 27 января 1899 г. (ГБЛ; Слово, сб. 2, стр. 286–289).
…Ваша рецензия в «Курьере»… — 5 января Урусов писал: «…Москва положительно влюбилась в „Чайку“. Я уже не говорю о полных сборах — это что! а вот „рецидивисты“-зрители, которые ходят на „Чайку“ запоем, каждый раз — вот это удивительно. Я видел ее здесь 2 раза — и пойду еще. В моей заметке в „Курьере“ от 3 января „Маститый“ — это Вейнберг, „молодой литератор“ — Мережковский, а „поэт 80-х годов“ — Минский. Здесь очаровательное зрелище представляют умники и драмоделы. Они сбиты с толку. Один говорил мне: „Всю пьесу одобряю, но с 4 актом я не согласен“, я не стал любопытствовать и заметил кротко, что и без его согласия 4 акт превосходен <…> Хотя может Вам и скучно читать всё это, но признаюсь Вам, что каждый раз я выношу из представления новую радость. У Вас там удивительно удачные, счастливые детали: например, шопеновский вальс 4-го акта, меланхолический монолог — хватающий за сердце с неудержимою силой. Чудное место „L’Homme qui a voulu“, слова Аркадиной „Петруша, ты спишь“… Но я уверяю Вас без всякой фразы: мне пришлось бы сплошь выписывать красоты этого созданья, если бы я хотел их перечислить. О „Чайке“ будут писать, когда нас уже не будет. Вы видите, что и я влюблен в Вашу пьесу. Как бледен и искусствен в сравнении с нею „Царь Федор“!» Рецензия — «Второе представление „Чайки“» в № 3 «Курьера» от 3 января. Урусов критиковал отдельные недочеты постановки и игры, в частности Роксановой и Мейерхольда. Он писал: «В зрительном зале чувствовалось то особенное нервное напряжение, которое так редко приходится наблюдать: необыкновенная чуткость публики, страстно сосредоточенное внимание к каждому слову на сцене <…> Минутами казалось, что с ее подмостков говорит сама жизнь — а большего театр дать не может!»
169 
