Особенно,... 
57 
– Ну, тут обошлись бы и без меня… – пробормотала я. – Вражда между Францией и Англией длилась веками.
– Однако ей на смену уже пришла дружба. Ваш брак должен был лишь укрепить ее – и укрепил бы, если бы вы вели себя так, как мечтал ваш великий отец, – резко произнес французский посол. – А вместо этого вы со своими клевретами вздумали вести какую-то мелочную войну против собственного мужа, в результате чего все ваши приближенные были высланы… изгнаны… за разжигание вражды между вами и королем.
– Вы порицаете меня и моих друзей, а должны были бы встать на мою сторону, – обиженно проговорила я. – Я думала, вы француз и защитите меня.
– Я француз и, разумеется, буду вас защищать, – заявил Бассомпьер, – однако многое вы должны сделать сами. Вам надо изменить свое отношение к королю.
– А ему не надо изменить своего отношения ко мне? – вспылила я.
Бассомпьер вздохнул.
– Он многое готов для вас сделать.
– Он вернет мне моих друзей? – не сдавалась я.
– Вы знаете, что это невозможно, – сурово произнес Бассомпьер.
– Никогда не думала, что вы восстанете против меня, – сказала я и отвернулась, чтобы скрыть слезы обиды и возмущения.
Опустившись на колени, Бассомпьер поцеловал мне руку. Он целиком и полностью за меня, заявил он. Ради меня он готов на все. Вот почему он чистосердечно и без утайки поведал мне обо всех своих тревогах. Он надеется, что я пойму это правильно и прощу его, если он чем-нибудь меня задел.
Он был прекрасен и, даже каясь, оставался верен своим принципам. Поэтому я улыбнулась и сказала:
– Встаньте, Франсуа. Я понимаю, вы говорите и поступаете так ради моего же блага. Однако, если бы вы знали, как я устала от всеобщей заботы о моем благе!
Он улыбнулся. Я снова была милым, прелестным ребенком.
Должно быть, Бассомпьер решил, что с прочувствованным вступлением покончено. Настало время поговорить со мной серьезно, и он сразу же перешел к делу. Отношения Англии и Франции стали просто взрывоопасными. Англичан во Франции не любят, а высылка моих приближенных лишь подлила масла в огонь. Кое-кто из моих бывших слуг распускает слухи, будто в Англии со мной плохо обращаются, и разговоры эти заставляют моих земляков кипеть от гнева.
– Если бы герцог Бэкингем появился сейчас во Франции, то толпа тут же растерзала бы его в клочья, – заявил французский посол весьма серьезным тоном.
– Что ж, этот негодяй получил бы по заслугам, – заметила я.
– Можете себе представить, какое впечатление все это производит на короля. Да, дело явно идет к войне, – сказал он.
Я безмолвствовала.
– Поймите, дорогая моя леди, на вас обращено множество глаз. Вся Европа обсуждает вашу семейную жизнь. Ваша мать… ваш брат… они так надеялись, что вы укрепите дружбу наших стран. – Он смотрел на меня с надеждой и как-то просительно улыбался. – И сейчас ваши родные безмерно огорчаются, слушая те байки, которые без устали рассказывают люди из вашего окружения.
– И хорошо, если мать и брат обо всем узнают, – капризно заметила я.
– Но вам не на что жаловаться, – возразил Бассомпьер. – Вас приняли в Англии как истинную королеву. И супруг ваш окружил вас заботой и вниманием.
– Отняв у меня тех, кого я больше всего любила! – Я не собиралась соглашаться с доводами Бассомпьера.
В голосе дипломата послышалось раздражение.
– Я уже объяснил вам, миледи, что по обычаю ваша свита через какое-то время должна была вернуться домой. Вы не можете утверждать, что с вами – или с вашими друзьями – здесь плохо обращались. А Франция бурлит! Во всех городах и весях говорят о несчастье, постигшем французскую принцессу. Послушав ваших приближенных, можно подумать, что вас заточили в тюрьму, где вы и сидите теперь на хлебе и воде.
– Я бы согласилась на это, если бы со мной осталась Мами, – капризничала я.
– И все же попытайтесь понять! – увещевал меня Бассомпьер, стараясь сохранять спокойствие. – Я вам кое-что расскажу. В Лиможе появилась одна девушка, явно лишившаяся рассудка. Она попросила убежища в монастыре. Особа эта назвалась принцессой Генриеттой де Бурбон и поведала душераздирающую историю – будто бы она сбежала из Англии от злодея короля, который всячески издевался над ней и силой заставлял отречься от истинной веры. В Лимож устремились тысячи людей, чтобы поглядеть на эту девушку. Они поверили ей и громко призывали французского монарха отомстить английскому королю Карлу.
57 
