155 
Текст «Осколков московской жизни» пострадал также из-за вмешательства цензуры. Очерк 50 был целиком запрещен; текст его печатается по гранке, сохранившейся в деле о журнале «Осколки» (ЦГИАЛ). Следы цензурного вмешательства устранены, кроме того, в очерке 6; два изъятых слова впервые восстановлены в чеховском тексте по письму Лейкина (см. выше). В других случаях известна только тема изъятого отрывка: в очерке 6 — о М. Н. Каткове и в очерке 43 — «послужной список» нового московского городского головы С. А. Тарасова; текст этих отрывков не сохранился.
Что касается композиции каждого очерка, последовательности в нем отрывков, в публикации «Осколков» могли быть и отступления от авторского текста. Форма фельетона, состоящего из нескольких самостоятельных «куплетов» на разные темы, существовала до Чехова — так составлял «Осколки петербургской жизни» Билибин; московское обозрение в начале 1883 г., до передачи Чехову, состояло иной раз из одного лишь отрывка. В компоновке материала Чехов дал Лейкину свободу, посылая ему первый очерк: «Если годится, берите и печатайте, а если не годится, то… фюйть! Буду высылать Вам куплетцы, Вы выбирайте и, ради бога, не церемоньтесь. Данною Вам от бога властью херьте все неудобное и подозреваемое в негодности» (письмо от 25 июня 1883 г.). Так в какой-то мере осталось и до конца: в письме от 7 октября 1885 г. Чехов предлагал Лейкину «планировать» очередной очерк из присланных «кусочков», руководствуясь собственным редакторским представлением о срочности и злободневности тех или иных известий. Поэтому суждения о композиции каждого очерка не могут быть вполне достоверны. Сведений о правке чеховского текста редактором «Осколков» в переписке Чехова с Лейкиным 1883–1885 гг. не обнаружено.
3
Источники информации, на основе которой составлялись «Осколки московской жизни», были у Чехова те же, что и у других фельетонистов: собственные впечатления от судебных процессов и заседаний, от спектаклей, музыкальных вечеров, новых книг, газет и журналов, от юбилеев, а также слухи, устные рассказы других лиц, известия, почерпнутые из московских газет.
Из информаторов Чехова известны, по его письмам к Лейкину, Л. И. Пальмин и В. А. Гиляровский. Гиляровского Чехов называл «московским оберзнайкой» и «царьком московских репортеров» (письмо Лейкину от 22 марта 1885 г.). У Пальмина Чехов отмечал необходимое качество фельетониста — «он знает многое текущее», — в котором отказывал себе (см. примечания к очерку 7 * ). В других случаях можно лишь догадываться, от кого Чехов мог получить сведения: от друзей брата и от самого Николая Павловича — об Училище живописи, зодчества и ваяния; от знакомых художников-декораторов — о мамонтовской частной опере; от друзей-литераторов — о порядках в редакциях журналов, о готовящихся к изданию книгах и проч.
Пользуясь частной информацией, Чехову приходилось соблюдать осторожность, чтобы его псевдоним не был раскрыт. Однако с 18 февраля 1884 г. (№ 17 «Осколков») ему пришлось сменить псевдоним Рувер на Улисс, так как первый ни для кого уже не составлял тайны. Не всегда, естественно, удается обнаружить фактическую, реальную основу бесчисленных историй и сообщений, нашедших отражение в «Осколках московской жизни», — многое было лишь на памяти у современников Чехова и не оставило следа.
Но если источники информации у Чехова были, в сущности, те же, что у других фельетонистов, — отбором фактов он существенно отличался от них. В письмах к Лейкину, наряду с сетованиями на скудость, бедность московской жизни событиями, звучит и другой мотив — стремление избежать банальных фельетонных сюжетов: «Я, пожалуй, могу написать про думу, мостовые, про трактир Егорова… Да что тут осколочного и интересного?» (письмо от 22 марта 1885 г.). В этом отношении у Чехова и Лейкина не было расхождения. Редактор «Осколков» считал недостатком В. А. Гиляровского, одного из прежних авторов «Осколков московской жизни», то, что он «начал репортерствовать вместо обозрения, пробирал помойные ямы, хлестал мелких трактирщиков за грязные салфетки на столах, обличал мостовые…» (письмо Лейкина Чехову от 10 нюня 1883 г. — ГБЛ). Хотя Лейкин и считал, что на страницах «Осколков» нужно только пробирать и «пускать в критику» (письмо от 25 июня 1883 г. — ГБЛ), ему нужен был московский фельетон, который отличался бы по своему уровню от скандальной хроники московских газет.
155 
