Глава восьмая

В полумраке Сиенна слышала сильное, ровное биение своего сердца. А рядом билось другое — очень близко, — казалось, оно стучит внутри нее. По телу разливалось абсолютное удовлетворение. Легкая боль напоминала о произошедшем, казавшемся сладким сном.

Девушка с легким недоумением оглядела сцену действия. Она лежала на персидском ковре в темном, прохладном коридоре в объятиях Хашима. Невозможно было прочитать его мысли в блестящих черных глазах, пока не прозвучал вопрос.

— Почему ты не сказала? — тихо спросил мужчина.

— О чем? — поддразнила Сиенна.

— Не играй со мной! Ты девственница!

В его голосе звучало обвинение, и волшебные ощущения потускнели.

— Была, — поправила она.

Хашим растерянно покачал головой.

— Не могу поверить!

— Боюсь, у тебя есть неопровержимые доказательства, Хашим.

— Но… как?

В другое время подобный вопрос показался бы смешным, но сейчас… сейчас он причинял боль.

— Надеюсь, тебе не нужно объяснять? — тихо произнесла Сиенна.

Мужчина поджал губы, до сих пор не в силах справиться с изумлением: факт ее девственности в пух и прах разнес его предубеждения. И еще…

С самого начала предчувствие подсказывало Хашиму, что эта девушка невинна, но существование календаря убедило в ошибочности инстинкта. Но если так, то как же быть с другими мыслями, нахлынувшими в свое время? Теми, что убеждали — в Сиенне он нашел нечто, не представлявшееся возможным раньше?

Разве он не вздохнул с облегчением, узнав о ее сомнительном прошлом, предпочитая оставаться циником, а не надеяться и ждать, как это делают другие?

Мужчина вновь помотал головой, удивленный и рассерженный.

— Все должно было быть по-другому.

Сиенне хотелось возразить, но поведение Хашима озадачило ее. Казалось, ему стыдно, а не приятно.

— А что, по-твоему, не так?

Он нахмурился, изучая ее лицо, словно ученый, наблюдающий за реакцией в пробирке. Да как же она не понимает?

— Почему ты не сказала мне, Сиенна?

Потому что потеряла голову и не думала ни о чем, кроме прикосновения его губ и не могла отказаться от осуществления своих сокровенных фантазий!

— Мы не особо и разговаривали в тот момент, — как ни в чем не бывало, ответила девушка.

— Первый раз должен происходить не со случайным любовником на полу в безымянном доме, — ответил Хашим с нотками сожаления. — Девственность — ревностно оберегаемое сокровище. Следовало сохранить ее для единственного достойного избранника.

Эти печальные слова разбили все глупые надежды и мечты. Как будто Сиенна предложила любимому свежие полевые цветы на рассвете, еще влажные от росы, — а он взял и бездумно выбросил их в канаву, чтобы прохожие втоптали хрупкие лепестки в грязь.

Хашим казался таким далеким, хотя и сидел рядом. Лишь минуту назад вновь и вновь целовавший ее, даривший наслаждение — сейчас он был чужим. И тупая боль, порожденная осознанием ситуации, затмила физическое удовольствие.

Она позволила… нет, стала добровольным участником происшедшего. Добровольно легла с ним на жесткий каменный пол и… и… Сиенна не могла использовать словосочетание «заниматься любовью». О любви тут не могло быть и речи. Он сам это подтвердил.

Но почему нежные эротические образы продолжали витать в голове: то, как она выкрикнула его имя в бесконечном изумлении, а ее тело трепетало от наслаждения, и как наслаждение возрастало, унося сознание в сверкающие дали, туда, где не существует ничего, кроме чувств?.. Сиенна имела глупость поверить, что случившееся значило больше, нежели плотское удовольствие, подумать, что его шепот блаженства заключал в себе глубокие эмоции, а не только желание… Страсть, а не просто похоть. Чудовищное заблуждение.

  23