158 
Я удивлялась самой себе. Молчала больше обычного, ибо боялась, что голос может меня выдать. Слушала его, наблюдала за ним. А он в ту минуту думал, наверное, что это любовь смягчила меня. Выглядел он действительно впечатляюще: перед приездом явно «почистил перышки».
По округе поползли слухи. Я подозревала, что у Гвенни в связи с этим появилось много забот.
Кое-что мне удалось подслушать от слуг. Стало ясно, что все только обо мне и говорят.
Как-то в Трессидор приехал Поль. Я находилась в оранжерее, в которую можно было пройти прямо из холла. Это была небольшая комната, напоминавшая своими размерами те, что были в нашем лондонском доме. Раковина с краном, несколько лавок, вазы.
Я только-только собрала несколько бледно-желтых нарциссов и положила их на лавку, как в комнату вошел Поль. Вид у него был мрачный.
— Что случилось? — спросила я.
— Это правда? — резко спросил он в ответ.
— О чем вы?
— Вы собираетесь выйти замуж за этого человека? Вы с ума сошли!
— Выйти замуж? — переспросила я.
— Он однажды уже предал вас. А сейчас вы устраиваете его только благодаря своему состоянию.
— Ах, вы об отце Ливии…
— Да, он отец Ливии, но это не мешает ему быть также охотником за богатыми невестами. Неужели вам это не понятно?
— Мне многое понятно. Одного лишь понять не могу: какое вам-то до всего этого дело?
— Не несите чепухи! Вы прекрасно знаете, что мне до этого есть дело. Я думал, что вы здравомыслящая женщина. Всегда уважал вас за ум, но теперь!..
— Не кричите,. — попросила я.
— Скажите, что это неправда.
— А если бы это была правда? Что бы вы сделали?
Он устремил на меня отчаянный взгляд.
— Кэролайн, ты не должна…
Я отвернулась от него, чувствуя, что не могу сдержать радости. Я не хотела, чтобы он заметил, насколько глубоко тронула меня его тревога.
Он приблизился ко мне сзади, обнял за плечи и развернул лицом к себе.
— Я пойду на все… на все, чтобы не допустить этого.
Я легонько коснулась рукой его волос.
— Ничего вы не можете сделать, — проговорила я.
— Я люблю тебя, — сказал он. — И не смирюсь с нынешним положением. Найду какой-нибудь способ. Мы уедем… — Уедем? Неужели вы уедете
из Лэндовера? Ведь, в сущности, из-за него все и заварилось.
— О, как бы мне хотелось повернуть время вспять! Глупое, конечно, желание. Как будто это возможно… Но в любом случае ты не должна, Кэролайн… не должна этого делать! Ты только вдумайся! Всегда была такой независимой, свободной… Не надо меняться, Кэролайн. Не уступай ему. Наверное, он внешне очень привлекателен, да? Красив… К тому же говорит только то, что женщинам хочется слышать… Но неужели ты не понимаешь, что ему нужно от тебя на самом деле? Конечно, теперь ты живешь с ребенком, любишь его, одержима мыслями о материнстве… Я понимаю, но, Кэролайн, прошу тебя, не делай этого! Я тебе просто не позволю.
— И что же вы сделаете, чтобы остановить меня?
Он притянул меня к себе и принялся осыпать жадными поцелуями шею, волосы, губы. Я хотела, чтобы эта минута продолжалась вечно. Я знала, что на всю жизнь запомню ее, запомню эту сцену, аромат бледно-желтых нарциссов и то отчаяние, с которым Поль признавался мне в своих чувствах… Значит, он готов… готов пойти на все, лишь бы мы были вместе.
Наконец я его оттолкнула и сказала:
— Так нельзя. В любую секунду нас может увидеть кто-то из слуг.
— Я устал, — пробормотал он. — Необходимо что-то предпринять. Не отпущу тебя. Мне надо что-то сделать. Я в отчаянии, Кэролайн. Никогда еще не уступал обстоятельствам, не уступлю и сейчас… когда грядет самый важный момент в моей жизни.
— А спасение Лэндовера для семьи в свое время разве не было самой важной задачей?
— Повторяю: важнее настоящей минуты у меня еще ничего не было в жизни.
— Ничего вы сделать не можете, Поль. Слишком поздно. Вы спасли дом. Я знаю, что вы при этом чувствовали. Это необходимо было сделать… Вот, как вы это тогда воспринимали. И теперь уже ничего не переделаешь.
— Выход должен быть. Я попрошу ее освободить меня.
— Она никогда не согласится на это. С какой стати? Ваш брак — часть сделки. Ей нравится быть хозяйкой Лэндовера, нравится сам дом и поместье. Она купила его. Оно принадлежит ей, и она никогда не откажется ни от дома, ни от…
— Выход должен быть, и я найду его.
— Поль, когда вы говорите таким голосом, мне становится страшно. В ваших глазах блеск одержимости.
158 
