Последние отзывы

  74  

Он был бы счастлив, если бы ты могла простить его.

Дорогая Кэролайн, постарайся понять нас.

Твоя любящая сестра

Оливия ».

Я была ошеломлена этим письмом.

Какое откровенное бесстыдство! Подлец! Гадина! «Джереми Брендон, — воскликнула я вслух, — как вы могли дойти до такой низости! Вы твердо решили воспользоваться состоянием Роберта Трессидора, не так ли? И если вам не удалось добиться этого с одной сестрой, вы вознамерились действовать через вторую».

Я разразилась горьким, безумным смехом на грани слез.

Потом представила себе, как все могло бы сложиться. Мы жили бы в том домике в Найтсбридже. Я могла бы быть там счастлива, если бы он был другим человеком, таким, каким его рисовало мое воображение.

У меня не было сил никого видеть. Выйдя из дому, я долго бродила по окрестностям. Я боялась разговаривать с людьми, чтобы не выдать свою ярость, горечь, обиду.

Вернувшись домой, я никак не могла успокоиться.

Тогда я села и написала Оливии письмо.

«Как можно быть такой доверчивой? Неужели ты не видишь, что это обыкновенный охотник за приданым? Он не на тебе собирается жениться, а на деньгах твоего отца. Вполне понятно, что он перенес свои чувства на тебя. Сначала он думал, что я унаследую часть этих денег, и безумно влюбился в меня. Он и теперь влюблен, дорогая сестра… но не в тебя, как не был влюблен в меня, а в деньги.

Ради всего святого, Оливия, не губи свою жизнь, не дай себя обмануть этому интригану…»

И так далее, все в таком же духе.

К счастью, я не отправила этого письма.

Вечером мне пришлось рассказать маме о помолвке Оливии. Все равно в свое время ее известили бы о предполагаемом замужестве дочери.

Она не обратила внимания на мое состояние, хотя, как мне кажется, оно должно было бросаться в глаза. Мари спросила, как я себя чувствую. Но мама никогда не замечала того, что не имело к ней прямого отношения.

— Оливия помолвлена, — сказала я.

— Оливия! Наконец! Я уже думала, что ей суждено остаться старой девой. А кто жених?

— Вам никогда не догадаться. Это Джереми Брендон, который был обручен со мной, пока не узнал, что ваш муж не был моим отцом и поэтому ничего мне не оставил. После этого его увлечение мной быстро пошло на убыль, а теперь перенес свои чувства на Оливию, способную обеспечить ему завидное положение.

— Ну что ж, — сказала мама, — по крайней мере, у Оливии будет муж.

Мама! — с упреком воскликнула я. — Как вы можете так говорить?

— Что делать, таково светское общество.

— Если это так, то я не хочу жить по его законам.

— Приходится.

— Не все так считают, и я не желаю иметь ничего общего с субъектами, которые во всем ищут выгоды.

Она вздохнула.

— А что остается делать молодым людям, не обладающим состоянием? Жизнь в бедности не сделала бы тебя счастливой.

— Вы не верите в любовь, мама?

Она помолчала, вспомнив, видимо, красавца-капитана. Но даже его любовь не заменила ей отсутствие денег. Оно заставило ее охладеть к нему гораздо быстрее, чем могло бы сделать появление другой женщины.

— Оливия, наверное, вне себя от радости, — сказала мама. — Бедная девочка, у нее ведь не было больших надежд на замужество. Теперь она чувствует себя счастливой и будет вечно благодарить судьбу за то, что все обернулось именно таким образом.

Меня возмутил такой взгляд на жизнь, и все же… я понимала, что мама права, говоря, что Оливия будет счастлива.

Я живо представила себе, как моя сестра идет по жизни, видя только хорошее и не замечая окружающего зла.

Не могла же я разрушить ее иллюзии?

Вечером, вернувшись в свою комнату, я разорвала написанное сгоряча письмо.

Но я все время чувствовала, что горечь переполняет мое сердце, и возненавидела Джереми в сто раз сильнее, чем раньше.

Дюбюсоны давали званый обед, и мы были в числе приглашенных. Хотя мама и презирала их «маленькие вечеринки», как она выражалась, они вносили оживление в ее монотонное существование, и она готовилась к ним — вернее, Эвертон готовила ее — так же тщательно, как прежде к лондонским приемам.

Сначала они с Эвертон дня два совещались, решая, какой наряд выбрать, а в назначенный день перед маминым уходом в гости несколько часов занимались ее туалетом.

— Мы пригласили только близких друзей, — предупредила мадам Дюбюсон, — соберутся одни соседи. У Клэрмонов сейчас гостит один важный фабрикант духов, и я предложила им привести его с собой.

  74