Особенно,... 
17 
И как сидела на воде, так и ушла под воду: только голову опустила — и нет Люли. Даже ряби на волнах не осталось.
Ждут-пождут звери и птицы — нет Люли. И море спокойно, только белые пузырики из воды выскакивают и лопаются без шума.
Вдруг на том месте, где Люля нырнула, опять она сидит. А когда вынырнула, — никто и не заметил.
Сидит, дышит тяжело.
Зашумели, засмеялись звери и птицы:
— Где тебе, Люля, до дна достать! Маленькая ты, слабенькая ты, а ещё с Китом тягаться хочешь.
А Люля молчит.
Отдышалась, отдохнула — опять под воду ушла.
Ждут-пождут звери и птицы, смотрят на воду — нет Люли. И море спокойно, только розовые пузырики из воды выскакивают, лопаются без шума.
Вдруг на том месте, где Люля нырнула, опять она сидит. А когда вынырнула, — никто и не заметил.
Сидит, тяжело дышит. И глаза у неё розовые стали, и на клюве розовый от крови пузырик. Зашумели звери и птицы: жалко им стало маленькую Люлю.
— Довольно, — говорят, — ты для нас постаралась. Отдыхай теперь. Всё равно не достать земли со дна моря.
А Люля молчит.
Отдышалась, отдохнула — опять под воду ушла.
Ждут-пождут звери и птицы, смотрят на воду — нет Люли. И море спокойно. Только красные пузырики из воды выскакивают, лопаются без шума.
Зашептали звери и птицы:
— Красные пузырики пошли — это кровь Люлина. Раздавило море Люлю. Не видать нам больше Люли.
Вдруг видят: глубоко в воде, под тем местом, где Люля сидела, что-то тёмное мелькает, приближается. Ближе, ближе, — и всплыла наверх Люля ножками кверху. Подхватили её звери и птицы, перевернули, посадили на воду ножками вниз и видят: сидит Люля, еле дышит. Глаза у неё красной кровью налились: на клюве — красный кровяной пузырик, а в клюве — щепотка земли со дна морского.
Обрадовались звери и птицы, взяли у Люли щепотку земли и сделали большие острова.
А маленькой Люле за то, что землю достала со дна моря, постановили дать награду: пусть в память об этом подвиге навсегда останутся у Люли глаза и клюв красивого красного цвета.
На этом собрание и кончилось. И помчались звери, помчались птицы делить между собой землю. А Люля осталась сидеть, где она сидела: она не могла ещё отдышаться.
Звери и птицы разобрали всю землю, до последнего клочка. Для Люли-то и не осталось места.
Вот и живёт она на воде по-прежнему.
Придёт пора детей выводить — соберёт камыш да ветки, что с берега в воду упали, устроит себе плотик плавучий. На нём и выводит детей.
Так и плавает всю жизнь по воде.
А глаза и клюв у Люли — это верно — и до наших дней красные остались.
Макс
Собака-математик сидит на парте и решает задачи на сложение и вычитание, умножение и деление. Собака-охотник с ружьём и сумкой идёт на задних ножках, ведёт на поводке крошечную собачку — охотничью собаку. Собаки мчатся верхом на маленькой лохматой лошадке.
Кошка разыгрывает смешную сценку с крысами и не трогает их.
Весёлые, гладкие морские львы играют друг с другом в мяч.
Исполинский кенгуру дерётся боксом с человеком.
Что это: сказка, сон?
Ни то, ни другое.
Это цирк — представление Владимира Григорьевича Дурова-младшего с его четвероногими артистами.
Владимир Григорьевич со своими зверями говорит добрым, спокойным голосом. И все звери — от крошечной, карманной собачки до громадного, неповоротливого Макса — охотно и весело исполняют его приказания.
Макс — это слон. По-настоящему он не слон, а слониха. Дуров назвал её Макси. Но все видят — слон; раз слон, — значит, не она, а он — Макс. Так и пошло: Макс да Макс.
Дуров получил Макса совсем диким, необразованным девятилетним слонёнком.
Теперь Макс почти совсем взрослый. Он умеет сидеть на тумбе, как на стуле. Он играет на губной гармошке и сам приплясывает под свою музыку. Под звуки оркестра он танцует вальс. Он замечательный артист и разыгрывает целую сценку с громадной бритвой в хоботе: бреет, совсем как настоящий парикмахер. Затем ему надевают на голову красную фуражку, на бок — кобуру револьвера, на шею — свисток, и Макс выходит на сцену милиционером.
Он уводит домой непокорную маленькую лошадку — пони.
Но самый красивый номер Макса в конце представления. Слон выходит на арену и, будто какой-нибудь рыцарь, преклоняет колено перед своим повелителем. Весь в серебре и блёстках подходит к нему хозяин. Могучий зверь нежно обхватывает его хоботом, встаёт, высоко в воздух поднимает блестящую фигуру человека и торжественно уносит его с арены под восторженные рукоплескания публики.
17 
