119 
Король придвинул свое антикварное кресло времен Деимара поближе к раскрытому окну и предложил Ольге сесть, сам же устроился прямо на подоконнике и немедленно занялся трубкой. Об ужине он, разумеется, успел забыть, и в данный момент его интересовало только странное поведение супруги.
– Я тебя слушаю, – сказал он, сверля Ольгу вопросительным взглядом.
– Я считаю, – ответила девушка, подумывая, а не закурить ли тоже, чтобы меньше чувствовать запахи в кабинете, – у Киры просто токсикоз начинается.
– Извини, что начинается? – Судя по тому, как его величество встревожился, о таком популярном и общеизвестном явлении, как токсикоз, он никогда, не слышал. Или слышал, но считал чем-то ужасным и чуть ли не смертельным. Или слишком уж переживал за любимую жену. В любом случае предстояло долго и вдумчиво отвечать на поставленный вопрос, поэтому Ольга все-таки достала сигареты, попутно пытаясь вспомнить, что она сама об этом знает. Как оказалось, больше чем достаточно. На втором курсе ее соседка по комнате Наташка умудрилась залететь, и Ольга с Люськой принимали живейшее участие в протекании Наташкиной беременности. Самым противным было то, что пришлось прекратить курение в комнате, так как любой посторонний запах тут же вызывал у Наташки немедленную реакцию. К счастью, где-то к четвертому месяцу она оформила отношения с будущим отцом и переселилась к нему, но к этому времени успела задолбать своим токсикозом и Ольгу, и Люську.
Его величество с живейшим интересом выслушал эпопею о Наташкиной беременности и начал уточнять некоторые не совсем понятные моменты. Расписавшись в собственном неведении в двадцать первый раз, Ольга не выдержала и посоветовала обратиться к специалисту – к мэтру, например, или к придворному мистику, или хоть к доктору Кинг. Только тогда король отстал, сопроводив капитуляцию тяжким вздохом.
– Что, болит? – посочувствовала Ольга, надеясь увести его величество от темы, пока он еще чего-нибудь не пожелал уточнить.
– Ты имеешь в виду глаза? Нет, ничуть. Я не о том…
– А о чем?
– О своей любимой супруге.
– А что, вы разве не рады?
– Кажется, вы с Жаком и мыслите одинаково! – улыбнулся король. – Он спросил меня то же самое. Я, конечно, рад, а вот будет ли рада Кира отказаться от привычного образа жизни, пусть даже на время? Я уважаю ее и не хотел бы на нее давить и что-либо запрещать насильно. Воспримет как покушение на ее независимость и посягательство на честь воина. А в том, что она сама пожелает следить за своим здоровьем, я сильно сомневаюсь… Ольга, ты не могла бы как-то ненавязчиво, как бы между прочим, поделиться с ней своими познаниями и подтолкнуть к мысли, что некоторые ограничения необходимы, чтобы она сама эту необходимость осознала?
Мастер же его величество припахивать подданных для реализации своих планов! Верно тогда Жак сказал – спихивать на других то, чего сам стесняется сказать.
– Я попробую, – вздохнула Ольга. – Только у меня обычно не получается ненавязчиво… А вообще, напрасно вы так переживаете, если у Киры будет такой токсикоз, как у Наташки, ей самой ничего не захочется. Еще и вас с вашей трубкой будет выгонять на улицу, чтобы табаком не воняло.
– Я потерплю, – мужественно пообещал король, по всей видимости, сам себе. – Но курить не брошу, как бы ни пытался мой почтенный наставник меня к этому принудить.
– Я не сомневалась, – засмеялась Ольга. И раз уж ей удалось застать его величество в таком душевном настроении, набралась смелости заговорить о наболевшем. – Ваше величество, скажите честно: вы на меня еще сердитесь?
– Боги с тобой, Ольга, разве на тебя можно долго сердиться? Объясни только, что тебе такого сказал Мельди, что ты начала кричать на весь дворец, а Кантор полез в драку? Насколько я осведомлен о пристрастиях мэтра Мельди, он любит дам примерно такой комплекции, как Камилла или Вероника, и к тебе он приставать не должен был.
– Он и не пристал, – вздохнула Ольга. – Он просто обсмеял мои тапочки. Только я не об этом спрашивала.
– Не об этом? А о чем? За что я еще должен был на тебя сердиться?
– Что я за Элмаром не уследила…
Король тихо засмеялся и похлопал Ольгу по плечу со странной смесью утешения и укоризны. Смех у него получился невероятно добрый, как будто он с маленьким ребенком общался, и глаза стали до такой степени ласковыми, что даже вроде как цвет приобрели. Голубой, кажется… нет, серый с прозеленью… или без…
119 
