Особенно,... 
155 
— Передай талию.
— Ставлю сто су, — сказал Эдуар.
— Беру четыре франка, — сказала Мари.
— Ну конечно! — отозвалась Клеманс.
— Я — двадцать су, — сказал кто-то.
— А я — остаток, — сказал Анри.
— Анри всегда берет остаток, когда уже ничего не остается. Эдак он скоро коляску купит.
— Да! Кстати, о колясках. Она теперь есть у Августины.
— Ба!
— Да.
— Смотри-ка!
— Семерка и десятка, — сказал Эдуар.
— Десятка — это хорошо.
— Семерка выиграла, — объявил банкомет.
— Ты удваиваешь?
— Беру семь франков, — сказала Мари.
— Пятьдесят су, — сказала Клеманс.
— Остается пятьдесят сантимов, ты возьмешь их Анри?
— Нет.
— Поистине разорение тебе не грозит: берешь всегда, когда ничего нет, и ничего не берешь, когда есть.
— Дама плохая, — сказал Анри, — она уже четыре раза выходила.
Опершись белыми ручками о стол, обе молодые женщины, улыбаясь, внимательно следили за падающими одна за другой картами, но, видя, что они не приносят им выигрыша, принялись ругать их.
Игра в компании с женщинами имеет ту прелесть, что в ходе нее их лица меняют множество разных выражений, от неподдельной печали до безумной радости, в зависимости от того, проигрывают они или же выигрывают. Женщины ведь в противоположность нам не дают себе труда скрывать свои чувства.
— Дама выиграла! — объявила Клеманс. — Черт бы побрал эту монаршыо особу!
— В банке двадцать франков, — сказал Эдуар.
— Беру десять, — сказала Мари.
— Я… ничего, — проговорила Клеманс, подсчитывая деньги, лежавшие перед ней. — Впрочем, не взять ли мне сто су?
— Я — остальное, — смиренно сказал Анри.
— Две восьмерки! — сообщил Эдуар.
— Я буду должна тебе десять франков, — сказала ему Мари.
— Я бы предпочел, чтобы кто-нибудь другой был мне должен только пять, и я бы тогда выиграл еще сто су.
— Я тоже больше не плачу, он уже третий раз выигрывает, — сказала Клеманс, — но я беру десять франков.
— И я десять.
— А я пять.
— Пять.
— Десять.
Талия окончилась. Эдуар раскрыл карты.
— Два валета! — смеясь, сказал он.
— Негодный Галюше! — разом проговорили обе женщины.
— Итого я должна тебе двадцать франков, — сказала Мари.
— Продаю этот долг за тридцать су, — сказал Эдуар.
Никто не ответил.
— Ничего себе доверие! — прошептал Анри.
— Послушайте, вот мои десять франков, я больше не играю, — надув розовые губки, сказала Клеманс.
— Передаю талию, — сказал Эдуар и, обращаясь к Мари, у которой не было больше денег, добавил: — Послушай, Мари, ты мне должна двадцать франков, вот сорок, и ты мне больше не должна ничего.
— Сколько было в банке? — спросила Клеманс у Эдуара.
— Восемьдесят франков.
— Предлагаю ту же сумму.
В этот момент в дверь позвонили.
— Тс-с-с, — прошептала Мари.
Было слышно, как дверь открылась и начался разговор пришедшего с открывшим; потом дверь затворилась с шумом, обычно свидетельствующим о том, что пришелец остался снаружи.
Вошла женщина, похожая на горничную, и вручила Мари визитную карточку. Прочитав имя, Мари с улыбкой передала ее Эдуару, который передал ее Клеманс, а та — соседу, так что карточка обошла весь стол, вызвав всеобщий смех.
— Что вы ответили? — спросила Мари у Жозефины.
— Что мадам поехала к сестре в Отёй.
— Голосую за то, чтобы дать Жозефине луидор, — сказал один из игроков.
— Парламент за.
Луидор был передан Жозефине.
— Теперь, когда месье отчалил, — полный вперед! — сказала Клеманс. — Восемьдесят франков!
— Двадцать, — сказал Эдуар.
— Десять, — сказала Мари.
— Пятнадцать.
— Пять.
— Остаток.
Клеманс минуту колебалась: ее мучила мысль, что она может потерять восемьдесят франков. Прикинув, нет ли возможности сплутовать, и увидев, что глаза всех уставились на карты, она все же решилась и выбросила даму и валета.
— Плачу половину и выхожу из игры.
Дама уже выпадала пять раз.
— Отказываемся.
— И снова да-ма, — принялась напевать Клеманс — Я продолжаю, ставлю восемьдесят франков, шансы недурственные.
— Извини, но ты должна передать талию, ты мечешь только один раз.
— Верно. В таком случае, мои ангелочки, я более не играю.
155 
