107 
Уже давно им был слышен лай собаки, но откуда он доносится — с фермы или из соседних домов — определить было трудно. Подойдя ближе, разбойники замерли: собака лаяла тут. Они направились было к воротам, собака, бешено лая, бросилась туда же. Надежды на неожиданное нападение не осталось: их обнаружили.
Тогда четыре всадника в форме приблизились к воротам, а остальные прижались к стене. Собака не переставая лаяла и даже пыталась с отчаянным рычанием просунуть свой нос под ворота.
За воротами послышался мужской голос:
— Что такое, Блеро? Что случилось, мой хороший?
Пес повернулся на голос и жалобно заскулил.
Откуда-то из глубины двора раздался и женский голос:
— Надеюсь, ты не станешь открывать ворота?
— А почему нет? — ответил мужской голос.
— Да потому что там могут быть разбойники, болван!
Голоса смолкли.
— Именем закона, — раздался крик снаружи, — открывайте!
— А кто вы такие, чтобы говорить от имени закона?
— Ванская жандармерия. Мы пришли проверить ферму папаши Долея, обвиняемого в укрывательстве шуанов.
— Не слушай их, Жан, — не сдавалась женщина. — Вранье все это. Они нарочно так говорят, лишь бы ты им открыл.
Жан потихоньку взял лестницу, приставил к стене, поднялся но ней, стараясь не шуметь, и посмотрел вниз. Он увидел всех — и четверых всадников в форме, и разбойников, притаившихся у самой стены.
А лжежандармы продолжали кричать: «Открывайте, именем закона!», в то время как еще трое или четверо долбили в ворота прикладами, угрожая высадить их, если им не откроют.
В спальне фермера услышали шум и проснулись. Женщина в ужасе заметалась по комнате. Г-н Долей, казалось, на замечал испуга жены и все медлил, будто не решаясь выйти к воротам. И тут из молочной лавки появился незнакомец, взял фермера за руку и сказал:
— Что вас удерживает? Разве я не обещал вам, что все устрою?
— С кем ты разговариваешь? — вскричала г-жа Долей.
— Ни с кем, — ответил Долей и поспешил выйти.
Едва открыв дверь и услышав разговор садовника и его жены с разбойниками, он все понял.
— Эй, Жан! — крикнул он. — Почему ты противишься и не открываешь господам жандармам? Мы же будем виноваты, если окажем сопротивление властям. Простите этого человека, господа, но я тут ни при чем, я не велел ему не пускать вас.
Жан узнал голос г-на Долея и кинулся ему навстречу:
— О, хозяин, — тихо проговорил он. — Это не я, а вы неправы. Там вовсе не жандармы, там разбойники, переодетые в форму. Во имя неба, не открывайте.
— Я знаю, кто там и что мне делать, — ответил ему Жак Долей. — Иди к себе и запрись или, если боишься, спрячься вместе с женой в ивовых зарослях, там тебя никто не найдет.
— А как же вы!
— Один человек обещал мне защиту.
— Так вы откроете наконец ворота? — громовым голосом прорычал главарь шайки. — Или я их высажу!
В подтверждение его слов раздались новые удары прикладами, от которых створки чуть не сорвались с петель.
— Я же сказал, что сейчас открою, — и Жак Долей распахнул ворота.
Разбойники налетели на фермера и схватили его за шиворот.
— Господа, — забормотал он, — не забывайте, я впустил вас по доброй воле, у меня на ферме десять мужиков, и каждому я мог дать по ружью. Сидя за этими стенами, мы могли бы сильно потрепать вас, прежде чем сдаться.
— Ты, видно, принял нас за жандармов, а это мы.
Жак показал им на лестницу, приставленную к стене.
— Как же! Да только Жан хорошо рассмотрел, кто вы такие.
— На что ж ты надеялся, когда открывал?
— Я выбрал меньшее из двух зол: если бы я не открыл, вы бы от ярости здесь все спалили!
— А кто тебе сказал, что мы не спалим твою ферму от радости?
— Бессмысленная жестокость. Вы хотите забрать мои деньги, возьмите. Но зачем вам мое разорение?
— Ну вот, — сказал главарь, — наконец-то нашелся один разумный человек. А у тебя много денег?
— Нет, я ведь неделю назад заплатил за аренду.
— Дьявол! Плохие слова ты сказал!
— Плохие не плохие, а это правда.
— Значит, нас обманули, сказав, что у тебя денег куры не клюют.
— Наврали.
— Жоржу Кадудалю не врут.
Разбойники втолкнули Жака Долея в кухню. Им было непонятно хладнокровие, с каким встретили их на ферме.
— О, господа, господа, — запричитала уже успевшая встать и одеться г-жа Долей, — мы отдадим вам все, что у нас есть, только не причиняйте нам зла, прошу вас!
107 
