Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
54 
И Лени возвращается домой. В душе ее зреет протест. И горечь от мысли, что мечта ее об «идеальном рейхе», который она являла зрителю, растоптана. И не кем-то, а сапогами солдат самого фюрера. Знает ли он об этом?
И валькирия в последний раз поднимается на гору, где обитает ее кумир. И впервые замечает, как разительно отличается эта гора от той, где когда-то для нее сиял голубой свет. Значит, и Гитлер тоже один из тех, кто растаскивал куски волшебного кристалла.
Она пытается с ним говорить о том, очевидцем чего стала. Но слова «друга» не производят никакого впечатления на вождя нации. Он полон грез о захвате всего мира, о том, что его гора устрашит человечество, как устрашает людей пламя действующего вулкана!
Единственное, чего добивается разочарованная идеалистка, так это права отойти от партийных дел. Фюрер в который раз демонстрирует теперь уже опальной валькирии триумф своей воли. Он великодушно позволяет ей жить в Альпах и снимать там художественный фильм. В конце концов, когда весь мир станет называться «Германией», то его счастливым гражданам будет что посмотреть на досуге.
И Лени начинает снимать фильм с символическим названием «Долина». Он романтический и сентиментальный, как и прежние картины Рифеншталь. Только с некоторой разницей.
В массовке используются 120 цыган, взятых из концлагерей под Берлином и Зальцбургом. После съемок большинство из них благополучно отправились в газовые камеры и крематорий.
Позже Лени наотрез отрицала, что знала об этом хоть что-то. Скорее всего, она говорила правду. Ведь она ушла в себя, спустилась в долину, где никогда не сиял голубой свет. А в темноте трудно рассмотреть очертания предметов и силуэты душ! Опальную валькирию наказали самым страшным наказанием. У нее отбили желание летать.
Жизнь после жизни
Казалось, Лени будет снимать свой фильм бесконечно. Шла война, стремительно приближаясь к границам «тысячелетнего рейха», а люди на съемочной площадке все работали и работали.
Человек, которому она отдала свой талант, а раньше готова была отдать и свое пылкое сердце, ушел на иные планы бытия. Его гора рухнула, как рушатся в сказках горы злодеев после их гибели. И обломки рухнувшей громадины больно ударили по судьбам и сердцам многих немцев.
После этого сокрушения Лени Рифеншталь подвергли «денацификации». Ее арестовывают наравне с военными преступниками. Требуют от опальной валькирии публичного покаяния. Но она отказывается от него!
Она служила не режиму, а искусству. Ее фильмы гениальны. Они прославляли Гитлера и рейх? Но какого Гитлера, какой рейх? Это было до крематорских печей, до всемирной агрессии. Рейх на ее лентах – это общество сильных и красивых людей. И не только телом, но и душой. Она даже в партии не состояла.
Крылья валькирии настолько безжизненно повисли, что у нее начинается депрессия. Ее помещают в психиатрическую клинику.
Только в 1953 году прекращается ее судебное преследование. И начинается жизнь. Жизнь после жизни. Она не ищет для себя места в новой европейской реальности. Это Вейт Харлан, создатель антисемитской ленты, быстро приспособился к действительности и что-то снимает. Она-то никогда не была антисемиткой, славянофобкой и всем тем, что полагалось истинному нацисту! И Лени решает просто покинуть Европу.
В глубинах «голубого света»
Лени отправляется в Африку. Во многом это происходит под влиянием книг Хемингуэя. Но есть и еще нечто. Она продолжает свой спор с Гитлером, начатый тогда, осенью 1939 года.
А потому она хочет снимать красивых и сильных чернокожих людей. Это при том, что Гитлер с ужасом говорил о грядущем, в котором «негр сможет гулять по берегам Рейна!». И он не смог заставить себя пожать руку одному из победителей Мюнхенской Олимпиады. Американцу Джесси Оуэну, темнокожему атлету.
Ведь общество, которое снимала Лени, было не только для совершенных немцев. Но и для всех, кто ищет совершенства!
Она снимает людей племени нуба под Момбасой. Становится еще и первоклассным фотографом. И на обложке немецкого журнала «Шпигель» появляется фотография чернокожего атлета в духе Микеланджело и фильма «Олимпия».
И все-таки прошлое преследует ее. «Фашистская эстетика», – пишут газетчики. Неважно, что тела черны, идеи все те же. Да, идеи все те же! Совершенный человек, купающийся в ореоле «голубого света», идущего из Божественного Космоса!
И тогда Лени решает погрузиться в самые глубины «голубого света». В океан. В 72 года, сказав, что ей пятьдесят лет, она в молодежной группе учится подводному плаванию. И вот уже появляются прекрасные картины подводной жизни. «Могут ли коралловые рифы иметь фашистский характер?» – вопрошает она мир.
54 
