46 
— Простите, — сказал профессор виновато. — Вы меня как-то одергивайте, если я нарушаю правила.
Вот ведь как заговорил, собака!
Кривая глинистая дорога пошла вниз, а потом — круто вверх. Раскисшая глина была что твой каток, вниз мы съезжали, словно сноубордисты, еле держа равновесие. Вверх же подняться получилось только по краю дороги, цепляясь за редкие пучки скользкой травы. Наверху дорога внезапно заканчивалась. Перед нами был овраг, тянувшийся куда-то далеко вперед и в стороны. А чуть пониже дороги, из обрыва, выходили две толстые трубы, обтянутые серебристой теплоизоляцией, которые уходили куда-то далеко вперед. Овраг был глубокий — местами метров десять, поди, не меньше. Трубы нависали над ним, опираясь на железные сваи. Машина бы, конечно, по ним не прошла, а вот человек — запросто, даже два человека, каждая труба — с полметра в диаметре. Очень удобно. Поэтому и не хотелось по ним идти.
— На горе стоит пивная, да затейница какая, — пробормотал Пауль, вспомнив детский неприличный стишок. — Вместо свечки хрен горит, алкоголиков манит…
Все мы предпочли бы сейчас увидеть перед собой пивную, да. И нерешительно топтались на месте. По-другому овраг не обойти — справа и слева слишком плотный частокол деревьев. Разве что спуститься вниз и по низу, потихонечку… Правда, там все заросло высоченным разлапистым борщевиком и густой крапивой, а среди зелени просматривался какой-то мусор. Чуть правее труб вроде было что-то, похожее на спуск.
— Давайте я попробую спуститься, — предложил наш храбрый профессор. — Посмотрю, что там на дне.
Аспирин сомнительно захихикал, но я молча достал веревку, которой мы обвязали Петракова-Доброголовина, и начали потихоньку стравливать ее по мере того, как он спускался все ниже. Не успев добраться до дна оврага, профессор истерично задергал веревку, сигналя, чтоб мы тащили его обратно. Как только над обрывом появилось перекошенное лицо Петракова-Доброголовина, уже стало ясно, что вниз мы не полезем.
— Там кости, кости! — забормотал он, задыхаясь. — Много костей, очень много!
— Ну и чё, костей мы не видали, что ли, чува-ак? — недовольно оборвал его Аспирин. Профессор смерил его убийственным взглядом и закончил:
— Это кости сталкеров. Там, на костях, остатки снаряжения. Оружие валяется. Ржавое.
— И много их?
— Не знаю, может, пять, может, восемь… Может, даже больше. Я не считал…
— Ни фига себе… Группировка какая-то, что ли? — предположил Соболь.
— Нет, они в разное время там — у некоторых поновее выглядит одежда. Они все там прямо на тропе погибли… Или не там, может, кто-то их сволок туда.
— Прямо под обрывом?
— Не, подальше… вам их просто из-за труб и кустарника не очень хорошо видно.
Теперь я понял, что мусор под крапивой и борщевиком был как раз останками незадачливых сталкеров, пошедших по дну оврага.
— Может, пошарить? — нерешительно предположил Аспирин. — Найдем чего…
Предложение осталось без ответа. Мародерничать в Зоне не грешно, мертвому не надо — живому пригодится, и никакой там этики-эстетики… Но лезть в эту братскую могилу никто не решился бы, Аспирин так, для порядка, высказался.
Я смотрел на блестящие трубы, и мне совсем не хотелось по ним идти. Очень не хотелось. Или мне не хотелось идти внизу? Я сделал шаг к спуску, откуда недавно вытащили профессора. Еще один — и меня аж всего передернуло. Я отпрыгнул назад и спросил у Аспирина:
— Ничего не чувствуешь?
Аспирин все понял и тоже сделал шаг туда. Отскочил он еще быстрее меня и замотал башкой, как лошадь, которая мордой ткнулась в паутину.
— Не-не-не, — Аспирин ошалело смотрел в овраг, — не-не, туда никак нельзя, чува-ак!
— Не хочешь пошарить?
— Пошел ты… — буркнул Аспирин вяло.
Пауль достал из кармана пригоршню ржавых гаек.
— Ну что, пробуем? — спросил у меня. Я молча кивнул.
Первые две гайки легли без затей. Мы стали осторожно пробираться по трубам. Продвинулись метров на пять вперед, Пауль снова бросил гайки, которые спокойно легли на трубы. И тут мы увидели мертвецов там, внизу.
Мы замерли, разглядывая картинку на дне оврага. Сталкерских трупов там было семь.
— Идиот! — прошипел профессор. Видимо, это он сказал себе, но вполне мог адресовать и мне. Причем заслуженно.
Мертвые сталкеры валялись в таких позах, что не оставалось сомнений — все они навернулись на дно оврага с высоты. С высоты труб, на которых мы сейчас стояли. Живыми они падали или же нет, не понять, ну да оно и не столь важно… Причем братва не просто навернулась, а попала при этом в хорошенькую переделку — одежда была практически целой, разве что степень обветшалости от лежания на свежем воздухе разная. А вот на костях ничего не осталось. Такие чистенькие скелеты, наряженные в сталкерское обмундирование.
46 
