64 
— Живы карлики? — осведомился я, когда профессор подошел ко мне и стал рассматривать продолжавшую мирно умываться псевдоплоть.
— Живы. Жрут.
— Это хорошо, что жрут. Идемте вперед, профессор, тут спокойно
— Идемте. Только я бы вас попросил…
— Что еще?
— Вы меня постоянно представляете этим людям как профессора. Вы же понимаете, господин Упырь, что я не хотел бы афишировать…
— Понял. Не буду впредь.
Петраков-Доброголовин удовлетворенно кивнул и пошел рядом со мной, но прежде я пугнул мутанта. Даже не пугнул, а присел, словно собираясь что-то подобрать с земли, как обычно отгоняют собак. Псевдоплоть послушно испугалась и поскакала вперед, скрывшись за поворотом живописной дорожки меж деревьев.
Откуда-то издалека донеслось ее прощальное «абанамат». Я задумался.
Профессор, похоже, тоже, потому что спросил:
— Помните, вы говорили, что псевдоплоти слова забывают через полчаса?
— Помню, — неохотно ответил я. — Только это не я говорил, а господин Аспирин.
— Не важно… Но полчаса же, так? А эта сколько уже за нами бегает и одно и то же говорит. Как такое может быть?
— Не знаю я, профессор. Вот честно — не знаю! Это Зона. Здесь всякое может статься. Скажем, новый вид, внешне похожий на обычную псевдоплоть, а внутри — совершенно иной.
— Бегает, выслеживает, вы ее прикармливаете зачем-то…
— Она нам однажды жизни спасла. А я насчет этого благодарный.
— Зачем она вам? — спросил профессор.
— Сам не знаю, — неожиданно признался я. — Но убивать ее как-то некрасиво, согласитесь.
— У вас оригинальная мораль, — заметил Петраков-Доброголовин. Я обратил внимание, что свой «стечкин» он несет не в кобуре, а в руке. Соображает.
— Уж какая есть. Не жалуюсь.
— Помните наш разговор там, в городе? Мы говорили в том числе о мутантах. «Слыхали такие рассуждения, да. С контролёром можно подружиться, зомби можно приручить, с бюрерами легко помириться…» — сказали тогда вы и добавили: «Обычно те, кто так рассуждал, долго не жил».
— Я до сих пор придерживаюсь такого мнения.
— Однако эта псевдоплоть…
— Если понадобится, я ее убью, профессор.
— Меня вы бы застрелили с меньшими раздумьями, уверен.
— У вас мания преследования, — улыбнулся я. — Зачем мне вас убивать? Или совесть нечиста?
— Почему же сразу нечиста… Просто вы меня не любите. Это заметно, — сказал профессор с грустным видом. Врать без нужды я не стремлюсь, потому ответил:
— А зачем мне вас любить? Вы не танцовщица из бара. У нас отношения совсем иного плана: деловые, взаимовыгодные. Я выполняю работу, вы ее оплачиваете. Хотя я бы предпочел встретить вас и городе по возвращении, а не таскаться в вашей компании по Зоне.
— Вот-вот. Работа. А вы ввязались в эту историю с пассажирами. Ничего бы с ними не случилось, отсиделись бы в остатках корпуса…
Я посмотрел на профессора почти с ненавистью:
— У вас дети есть, господин Петраков-Доброголовин?
— Нет, — ответил профессор, но хоть покраснел.
Я немного помедлил и сказал:
— Вы тоже когда-то были ребенком. Толстым, противным, вредным, но ребенком. И кто знает, попади вы в такую переделку и решение бы принимал такой вот… который оставил бы вас с гниющими трупами в железном коробе, окруженном мутантами и прочим ужасом… Мне продолжать?
— За ними бы пришли спасатели, военные, — обиженно сказал профессор.
Я ровным голосом сказал:
— Вот и оставались бы с ними.
— Я? — вскинулся профессор. — Я вам деньги плачу!
— Вот и они платят, — брезгливо отстранился я от профессора. Надо же, какая всё-таки дрянь человек. Не зря, ох не зря Землю наградило этой Зоной. И будут еще, вон Даун же поперся в какую-то… Будут. Много будет. Поделом человечеству, еще и не такое заслужили! Геены огненные на вас всех и что там еще бывает. Сволочь какая, надо же! Еще биолог называется!
Профессор, видать, почуял, что я на грани, и как-то потихоньку приотстал. Но вскорости снова потянул меня за рукав. Я уж было собрался послать его грубо, но вовремя понял, что это не профессор.
Это была стюардесса Марина, и она явно хотела мне что-то сказать. Более всего в этот момент я надеялся, что довольно симпатичная девушка просто желает объясниться мне, отважному спасителю и укротителю мутантов, в любви. Это как минимум слегка бы подняло мне настроение после общения с Петраковым-Доброголовиным. Но дело, конечно же, было совсем в другом. Еще возле самолета она перед самым уходом обратилась ко мне с неожиданной просьбой — снять «черные ящики» с самолета. Я было отказался, сказав, что не знаю даже, где они находятся, но Марина отвела меня к очнувшемуся бортмеханику, который объяснил. Он тоже просил снять «ящики» и спрятать — закопать, к примеру. Поскольку процедура оказалась несложной и во многом обоснованной — в самом деле, надо же потом разобраться, что там случилось с самолетом, а с собой тащить эти штуки мне вовсе не хотелось, — мы быстренько все сделали, а место захоронения я пометил. И вот стюардесса снова чего-то от меня хотела.
64 
