Особенно,... 
23 
— Да вытаскивай же ты нас отсюда!
— Вы ссоритесь? — спросила дама. — Вы не любите друг друга?
— Мы немцы, — ответил я с достоинством, — истинные немцы-южане.
— Скажи ему, что он красавчик, — попросила девушка.
Гаю тридцать восемь, и ему льстит, что во Франции его принимают за коммивояжера.
— Ты красавчик, — сказал я.
— Кто это говорит, ты или она? — спросил Гай.
— Она. Я — только твой переводчик. Разве не за этим ты меня с собой взял?
— Хорошо, что она, — сказал Гай. — Жаль, если бы пришлось прямо здесь с тобой расстаться.
— Ну, не знаю. Специя — прелестное местечко.
— Специя, — повторила девушка. — Вы говорите о Специи?
— Прелестное местечко, — сказал я.
— Это моя родина, — сказала она. — Специя — мой дом, а Италия — моя родина.
— Она говорит, что Италия — ее родина.
— Скажи ей — оно и видно.
— Что у вас на десерт? — спросил я.
— Фрукты, — ответила она. — У нас есть бананы.
— Бананы — это пойдет, — сказал Гай. — По крайней мере они в кожуре.
— О, он любит бананы, — сказала девушка и обняла Гая.
— Что она говорит? — спросил он, отворачиваясь от нее.
— Она рада, что ты хочешь бананов.
— Скажи ей, что я не хочу бананов.
— Синьор не хочет бананов.
— Ах, — удрученно сказала девушка, — он не хочет бананов.
— Скажи ей, что я каждое утро принимаю холодную ванну.
— Синьор каждое утро принимает холодную ванну.
— Не поняла, — сказала девушка.
Бутафорский матрос напротив не шелохнулся. Никто в комнате не обращал на него никакого внимания.
— Принесите нам счет, — сказал я.
— О нет! Вы должны остаться.
— Послушай, — сказал щеголеватый молодой человек, писавший что-то за своим столом, — не держи их. Эти двое ничего не стоят.
Девушка взяла меня за руку.
— Разве ты не хочешь остаться? Ну, уговори его.
— Надо ехать, — сказал я. — Мы должны сегодня добраться до Пизы, а еще лучше — до Флоренции. Развлечься мы сможем и там, вечером. Сейчас еще рановато. Мы должны доехать засветло.
— Но немного задержаться было бы так приятно. , — Путешествовать нужно при свете дня.
— Послушай, — сказал молодой щеголь, — не трать времени попусту на эту парочку. Говорю тебе, они ничего не стоят, уж ты мне поверь.
— Принесите нам счет, — сказал я.
Она взяла счет у старухи, принесла нам, вернулась и снова села за ее стол. Из кухни вышла другая девушка, пересекла зал и встала в дверях.
— Да не трать ты силы на этих двоих, — устало повторил франтоватый молодой человек. — Поди поешь. Они ничего не стоят.
Мы заплатили по счету и встали. Все девушки, старуха и щеголь теперь сидели за одним столом. Бутафорский матрос сидел, обхватив руками голову. Пока мы завтракали, с ним никто ни разу не заговорил. Девушка принесла сдачу, которую отсчитала ей старуха, и пошла обратно на свое место. Мы оставили чаевые на столе и вышли. Когда мы уже сидели в машине, девушка вышла и встала на пороге. Мы тронулись, и я помахал ей рукой. Она не ответила, только, стояла и смотрела нам вслед.
После дождя
Шел сильный дождь, когда мы проезжали через пригороды Генуи, и, несмотря на то, что мы ехали очень медленно, из-под колес впереди идущих трамваев и грузовиков жидкая грязь летела на тротуары, поэтому, завидев нас, люди спешили укрыться в подъездах. В Сан Пьер д'Арена, промышленном пригороде Генуи, была широкая улица с двумя автомобильными колеями, и мы старались ехать посередине, чтобы не обрызгивать грязью людей, возвращавшихся с работы домой. Слева от нас было Средиземное море. Волны разбивались о длинный парапет, и ветер окатывал машины брызгами. Русло реки, которое было широким, каменистым и высохшим, когда мы въезжали в Италию, теперь до краев наполнилось бурой водой. Бурая вода обесцвечивала море, и когда волны отступали, оставляя прогалины, свет проходил сквозь желтую воду и пенные гребни, подхваченные ветром, летели через дорогу.
Большая машина быстро промчалась мимо нас, подняв фонтан грязной воды, окатившей наше ветровое стекло и радиатор. Стеклоочистители метались взад-вперед, размазывая по стеклу пленку грязи. Мы остановились пообедать в Сестри. Заведение не отапливалось, и мы не сняли пальто и шляпы. Через окно нам была видна машина. Она была покрыта грязью и стояла возле лодок, которые вытащили на берег, чтобы их не унесло волнами. В ресторане можно было разглядеть собственное дыхание.
23 
