25 
Да, вначале нас забавляло это вторжение иной культуры, и мы с женой радовались «спасительнице» Джозефине, но на деле выходило, что каждый день к нам в дом притаскивалась подавленная, необразованная чернокожая женщина в тренировочных брюках и теннисных туфлях. И теперь я видеть ее больше не мог. Я устал от ее доброты, от ее безропотности. Я устал от ее нищеты. Я ненавидел это в себе и чувствовал себя виноватым в этом, прятал корешки наших платежных книжек и выписки из банковского счета, выписки из пенсионных счетов и все остальное, что удостоверяло финансовое неравенство между Джозефиной и нами. И она никогда не говорила о том, что положение ее семьи в обществе напоминало покосившуюся хибарку, прилепившуюся к крутому берегу над бурной рекой; сама она была надежной и порядочной (в духе чопорного католицизма, так что я подозревал, что она никогда не бывала веселой, никогда), но у нее была парочка разных мужей, и время от времени она упоминала о кузене или племяннике, который впутывается во всяческие неприятности; после чего качала головой, словно кто-то намеревался заставить ее беспокоиться и об этом тоже, а она вовсе не собиралась, она вовсе не собиралась этого делать. Как-то раз я отвез ее домой в Бронкс – детишки на улице, продающие крэк, огромные радиоприемники, целый мир. Ее муж работал в пищеблоке дома престарелых с медицинским обслуживанием; это был громадный мужик ростом как минимум шесть футов пять дюймов, с огромным брюхом и с огромным давлением. Увидев его, я понял, что ему ничего не стоит в один момент раздавить меня, взять мою белую ручонку и сломать ее, как пучок сухих прутиков. Но когда мы обменивались рукопожатием, он почтительно улыбнулся, и его пальцы еле-еле сжали мои. Это была отнюдь не вежливость, вовсе нет, просто я был белым боссом его жены, и поэтому меня ни в коем случае нельзя было оскорбить или напугать слишком крепким рукопожатием.
Я стоял в уборной, слушая, как Джозефина собирает Салли в детский сад. Сегодня была ее очередь, а завтра – моя. На лестнице послышались мелкие шажки.
– Папочка? – Салли вбежала в уборную, держа за ногу одну из своих Барби. – Зачем ты писаешь?
– Мне нужно.
– Почему?
– А как ты думаешь, почему?
– Ну писаешь, просто потому, что писается!
– Верно.
– Мальчикам не надо подтираться, когда они пописают.
– Сущая правда.
Она прошла за мной в спальню:
– Пап, а пап?
– Что, солнышко?
– Пап, а правда, что все мертвые люди умирают лежа?
– Не знаю, Салли. Что за странные вопросы ты задаешь?
– Люси Мейер говорит, что все мертвецы, когда они умирают, то высовывают языки наружу.
– Нет, вряд ли.
– Люси Мейер мне в саду это рассказала.
– Эта Люси Мейер, что, видела много мертвецов?
– Люси говорит, что все умирают с закрытыми глазами, а если… а если они забывают закрыть глаза, тогда жуки съедают у них глазные яблоки.
– Не думай об этом, малышка, ладно?
Лайза снизу позвала Салли, а потом поднялась наверх, держа в руках сегодняшние газеты, кучу которых каждое утро наваливали по ту сторону нашей калитки и воровали, если мы сразу не забирали их в дом.
Она уже оделась, чтобы идти на работу. Меня всегда поражало, что она надевает чулки и душится, когда отправляется резать людей, распластанных на операционных столах.
– Думаю, тебе интересно будет узнать, какая неприятность случилась у Салли в группе, – сказала Лайза.
Она протянула мне записку на бланке, подписанную двумя воспитательницами младшей группы детсада, куда ходила Салли, двумя серьезными молодыми женщинами, которые умели общаться не только с трех– и четырехлетними детьми, но – что еще важнее – и с их мамами и папами.
Уважаемые родители!
Мы вынуждены сообщить вам печальные известия. Как вы, вероятно, уже слышали, Банана-Сэндвич, наша морская свинка, повредила себе лапку, после чего ее состояние резко ухудшилось. Осмотрев свинку, ветеринар диагностировала у нее нервное расстройство. Вдобавок нам объяснили, что полученная ею травма может привести к тому, что Банана начнет кусать себя и других. Поэтому ветеринар настоятельно потребовала ее эвтаназии, и мы, всесторонне обдумав ситуацию, дали свое согласие. В прошлый четверг вечером Банану забрали в ветеринарную клинику.
Мы не сообщали детям всех подробностей, а сказали только, что Банану пришлось отправить в ветеринарную лечебницу, потому что она заболела, и что там она умерла. Мы собираемся почитать детям книги о смерти домашних животных и побеседовать с ними об их переживаниях по поводу Бананы. Если у вас возникнут какие-то вопросы, обращайтесь к нам в любое удобное для вас время.
25 
