112 
– Это был кабинет твоего дедушки, но теперь здесь никто не бывает, – сказал Гордон Адаму. Морган подтянула простыню к плечам.
– Ты не против, если я возьму Адама сегодня с собой? Я хочу показать ему ранчо, а рабочим – мальчика.
Морган села в постели. Простыня упала с плеч. Гордон воспринимался ею как старший брат.
– Гордон, ты же его не знаешь. Иногда мне самой не под силу с ним справиться. Взяв его, ты не сможешь заняться делами.
– Предоставь это мне. Если ты не возражаешь, я возьму его.
Гордон вышел, но вскоре вернулся с маленьким сомбреро в руке. На шляпе была расшитая бусами лента.
– Я ее купил в Санта-Фе. Надеюсь, подойдет.
Адаму очень понравилась новая шляпа, он запрыгал от радости, глядя на себя в большое туалетное зеркало, а ночная рубашка составляла со шляпой неописуемо смешной контраст.
– И ты думаешь, что сможешь выдержать его проделки целый день? – засмеялась Морган.
Вместо ответа Гордон поднял смеющегося мальчишку на руки:
– С удовольствием. А теперь, мой маленький ковбой, надо надеть другие штанишки.
Морган слышала радостные крики мальчика, пока его несли по коридору в детскую. Она откинулась на подушки. Да, подумала она, все это очень приятно. И здесь так спокойно. Здесь никакие воспоминания не терзают ей душу. Да и Гордон – чудесный человек, и было бы очень кстати в него влюбиться. Да, очень хорошо бы.
В отсутствие Адама Морган нечем было заняться. И, как всегда, ее потянуло на кухню. Розелль удивилась, когда Морган, засучив рукава, стала месить тесто для хлеба. И вскоре они забыли о том, что одна – хозяйка, а другая – служанка. Они были просто женщины, которые вместе готовили еду и болтали.
– Гордон всегда был такой одинокий, с самого детства. Сердце за него иногда кровью обливалось.
– Одинокий? Но он совсем не кажется печальным.
– Да, он скрывает это, все смеется и шутит, но нелегко было ему расти без матери.
– А его мать когда-нибудь была при нем?
– Нет, она вскоре после его рождения ушла к своему племени. И, несмотря на шутки, Гордон очень серьезно относился к своим родичам – команчам. Но он никогда не жил с ними подолгу. Однажды, он еще совсем маленький был, пришел его дядя навестить Гордона, и мальчик был с ним две недели. Этот дядя-индеец научил его одеваться, как команчи, и сказал, что надо гордиться своей индейской кровью. Гордон очень расстроился, когда однажды утром дядя ушел. А теперь он очень расстраивается, когда думает, как белые плохо обращаются с индейцами. – Розелль искоса взглянула на Морган. – А люди на ранчо стараются не думать, что он наполовину индеец. Им не нравится быть под началом индейца.
Морган понимающе кивнула.
Так как Гордона и Адама не было дома, ей предстоял ленч в одиночестве. Поэтому она села за стол в кухне вместе с Розелль и Мартином, хотя те еще стеснялись ее.
Потом она поднялась к себе, чтобы вздремнуть. Почему-то она неотступно сегодня думала о Сете. Сняв платье, она вдруг словно почувствовала его руки на своем теле. Воспоминание причинило боль.
Гордон вернулся домой с уставшим, загоревшим Адамом. Радуясь, что теперь ей есть чем заняться, Морган искупала ребенка и стала надевать на него чистую ночную рубашку, но она даже застегнуть ее не успела, а он уже спал. Целуя сына в щеку, она опять подумала, как же Адам похож на отца. И стала бранить себя за то, что все время думает о Сете.
За обедом Гордон был особенно весел и оживлен:
– Ты бы посмотрела на них! Никогда не видел, чтобы взрослые мужчины так глупели при виде ребенка и так с ним носились. Весь день напролет сюсюкали. Особенно Колхаун: «Не хочешь ли немножечко покататься на лошадке?» Но Адам только смотрел и молчал. И ни к кому не пошел на руки. Все время был со мной. – И глаза Гордона горделиво блеснули.
Гордон взял руку Морган в свою.
– Даже высказать тебе не в состоянии, как я рад, что ты здесь. Я годами слонялся в одиночестве по этим громадным пустым комнатам. Иногда я спал в амбаре, только бы не быть здесь одному. Здесь настоящими хозяевами были Розелль и Мартин.
Гордон поцеловал ее в щеку. Он был красив, почти всегда улыбался, и Адам его обожал. «Чего же мне еще?» – спросила она себя. Его поцелуй не заставил ее вздрогнуть от желания, как бывало, когда ее целовал Сет. «Да не сравнивай ты их!» – крикнула она себе. Она легла в постель и снова подумала о том, как было бы хорошо и спокойно, полюби она Гордона.
***
Она стала привыкать к жизни и распорядку в этом доме, и если и не была безумно счастлива, то во всяком случае довольна. Часто днем Гордон увозил Адама с собой, а вечером развлекал ее, рассказывая, как работники на ранчо пытались переманить у него Адама. И, судя по его рассказам, это им никогда не удавалось.
112 
