Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
116 
– Ты хорошо выглядишь, дочка. И очень походишь на львицу, в честь которой тебя назвали.
Лайонин с сияющей улыбкой смотрела на родителей.
– И она произвела на свет львенка, вашего внука. Зеленоглазого, черноволосого, с железными легкими, – объявил Ранулф, соскользнув на землю и даже не потревожив ребенка, которого бережно держал.
Мелита взяла спящего младенца и коснулась его личика. Вместе они прошли через западный барбакан[6] и оказались во внутреннем дворе, где собрались слуги из замка, ожидавшие своей очереди взглянуть на дитя. Когда они оказались в Блэк-Холле, первым, кого увидела Лайонин, был Брент. Мальчик сидел один на мягком сиденье-подоконнике, очевидно, растерявшись от такого шума и не понимая, что с ним теперь будет. Ранулф и Лайонин отсутствовали больше четырех месяцев, а для шестилетнего ребенка это большой срок. Теперь они казались ему почти чужими.
Лайонин уселась рядом с ним, пока остальные передавали Монтгомери с рук на руки.
– Брент, как я рада снова видеть тебя!
– И я вас, миледи, – пробормотал он, теребя плащ.
– Хочешь, расскажу, как меня спас лорд Ранулф? Как он лез в мое окно по веревке, как рубил дрова?!
Глаза Брента загорелись.
– Черный Лев рубил дрова? Я вам не верю!
Рассказывая невероятную историю, она видела, как он постепенно успокаивается, очевидно, понимая, что отныне все будет хорошо.
К ним подошел Ранулф, неся на руках Монтгомери:
– Хочешь посмотреть на моего сына, Брент?
– Я… да, – нерешительно буркнул он.
Ранулф встал на колени перед мальчиком и, пока тот изучал новорожденного, следил за Брентом.
– Конечно, он мал и беспомощен.
Услышав такое заявление, Ранулф вскинул брови:
– Придется настоящим мужчинам, таким как ты, я и, конечно, «черные стражи», долго школить его, пока он не станет рыцарем. Как по-твоему, ты сможешь его многому научить?
Голубые глаза Брента вспыхнули.
– Конечно, милорд.
– И как мой паж станешь присматривать за ним и защищать его?
– Клянусь.
– Вот и хорошо. А теперь я хочу посмотреть на свой замок. За время моего отсутствия ничего не случилось?
– Ничего, милорд. А Уолтер позволил мне завести собственного ястреба. Он говорит…
Мальчик подбежал к двери и остановился, нетерпеливо дожидаясь хозяина.
Ранулф отдал сына Лайонин, и когда та подхватила малыша, муж осторожно положил руку на ее затылок и припал к губам, нежно и бережно.
– Поверить не могу, что этот ребенок – мой, ибо, клянусь, мне кажется, что я не прикасался к тебе больше года.
Он снова поцеловал ее, теперь гораздо требовательнее, и новорожденный принялся извиваться, словно боясь, что отец его раздавит.
– Лайонин! – окликнула Мелита. Ранулф отступил от жены.
– Что скажешь, если я переброшу тебя через седло и увезу? Она подалась ближе и положила руку на его грудь.
– Готова вытерпеть все, что они потом скажут, будь то гневные или добрые слова.
Ранулф коснулся ее волос, провел большим пальцем по бровям:
– Ты настоящая бесстыдница! А кто будет кормить моего сына?
– Мы могли бы взять его с собой.
– Только дьявол умеет так искушать! Неужели у тебя нет чести?
– Моя честь – ты, и я пойду за тобой, куда бы ты меня ни повел.
– Леди Мелита, сжальтесь и немедленно заберите дочь. Я обнаружил, что она, как и раньше, совершенно не умеет вести себя в присутствии гостей.
Мелита, улыбаясь, перевела взгляд с дочери на зятя:
– Боюсь, что как мать обязана защитить ее. Клянусь, Лайонин была милым, послушным ребенком до того момента, когда повстречалась с вашей светлостью.
Лайонин ехидно усмехнулась.
Ранулф, сверкая глазами, покачал головой. Ох уж эти женщины!
И все же он остановился у двери, чтобы полюбоваться Лайонин, ворковавшей над ребенком, после чего довольно улыбнулся и, сдавшись на милость Брента, отправился смотреть его ястреба.
Мелите не было нужды спрашивать, счастлива ли дочь: достаточно было взглянуть на ее лицо. У нее было все: муж, сын и дом. Разве можно не заметить покоя и гармонии, царивших в этой комнате?
Глава 17
Новость о благополучном возвращении Лайонин быстро разлетелась по всему королевству, и скоро в Мальвуазен стали прибывать гости. Среди них была и Беренгария. Подруги крепко обнялись, в восторге от встречи. К ним подошел Трейверс с их сыном, полуторагодовалым малышом, унаследовавшим, к счастью, внешность матери. Поэтому его можно было с полным правом назвать красивым ребенком. Его ангельское личико странно контрастировало с уродством отца.
116 
