Особенно,... 
56 
Йон делал вид, что внимательно слушает, а сам думал о том, что Юлия тоже курит, и задавал себе вопрос, сумеет ли отучить ее так, чтобы она не ощутила нажима с его стороны. И еще о том, как она сегодня утром сидела на подоконнике, качала ногой, а ее юбка поднялась до середины бедер. Вспоминал недавнюю ночь на Бансграбене, голые бедра Юлии, ее страсть.
– Как дела в «Буше»? – Голос Ковальски выдернул его из приятных воспоминаний.
– Нам не хватает тебя, – солгал Йон. Как еще отвечать? Что все прекрасно без него обходятся? В первую очередь учащиеся? Что единственная проблема возникла в связи с необходимостью замены? – Да, кстати, я вот что тебе привез, – сообщил он и вытащил из кармана запечатанного в пленку Манкелля.
– Если бы я мог это прочесть, – мрачно буркнул Ковальски и даже не взглянул на название книги.
– Скоро сможешь, – успокоил его Йон. – Еще я, разумеется, должен передать тебе приветы от коллег. Все спрашивают, когда ты вернешься.
– Вообще не вернусь, – сообщил Ковальски.
– Что ты говоришь?
– Я больше не вернусь в гимназию. Бросаю работу педагога, навсегда.
– Не может быть! Ты серьезно?
– Я пойду на пенсию. – Ковальски плавно, словно в замедленной съемке, повернул голову и попытался заглянуть в глаза Йону; голубизна его радужных оболочек сделалась какой-то водянистой. – Возможно, я стану работать у Вольфганга, брата Хайке.
– В велосипедной лавке? – В учительской Ковальски частенько рассказывал о своем шурине, о жирном наваре, который приносила торговля велосипедами.
Ковальски кивнул:
– Он открывает вторую точку, и ему требуется сотрудник, чтобы вести бухгалтерию и все прочее; я в этом неплохо разбираюсь, кстати, долго помогал тестю. Во всяком случае, с профессией учителя я решил расстаться.
Йон попытался представить Ковальски в маленьком, душном бюро, где пахнет кожей, железом и потными ногами; картина получилась почти идеальной.
– Значит, все бросаешь? – спросил он. – Даже отчисления для пенсии по старости? Вот так, сразу?
Ковальски убрал под стул сначала одну ногу, потом другую и стиснул в пальцах Манкелля.
– Я уже давно об этом думал, – признался он. – В «Буше» я просто не выдерживаю, ты сам видел. И последняя история с Мирко переполнила чашу моего терпения.
Йон не стал возражать.
– А что говорит по этому поводу Хайке?
– Мы перебьемся, она ведь опять нашла работу. Если уж кто и знает, какими говенными для меня были последние годы, так это она. Плюс страх, что школьники снова меня угробят. Ведь в этот раз я чудом остался жив.
– Да, Гаральд, у каждого свои проблемы.
– Ну, не скажи! У тебя вот нет проблем. Я всегда тебе завидовал твоей уверенности в себе, умению себя поставить. Хотел походить на тебя, ведь учащиеся не только тебя уважают, но и любят. Да и коллеги тоже. Знаешь, как тебя называют за глаза? «Благородный олень».
Йон смущенно рассмеялся.
– Да-да, за эти твои пробежки по парку, – продолжал Ковальски. – Но я знаю и то, что для вас я всего лишь шут. Все вы держите меня за болвана. Никудышного педагога. – Он сжал кулак и ударил по Манкеллю.
Йону невольно вспомнился последний разговор с Робертом, закончившийся таким неожиданным взрывом агрессии.
– Ты сейчас не волнуйся, – сказал он. – Прежде всего думай о том, чтобы снова встать на ноги. Если хочешь, мы посидим с тобой где-нибудь и спокойно обсудим, стоит ли тебе в самом деле бросать школу.
Ковальски лишь отмахнулся. Разговор его явно утомил.
– Брось, я знаю, что мне делать. И ты ведь сам не будешь отрицать, что я прав, если оставишь хоть на минуту свою проклятую вежливость.
Йон удержался от замечания, что он сидит тут исключительно из вежливости.
– Ладно, – сказал он, – раз ты твердо решил, не стану спорить. Если же тебя действительно интересует мое мнение, вот оно – бросай курить. – Он встал и протянул коллеге руку. Ковальски сжал ее, голубизна его глаз сделалась резкой и пронзительной. Она колола Йона.
– А тебя никогда не терзают сомнения? – спросил он. – В смысле твоего собственного существования, я хочу сказать? Именно сейчас, после смерти Шарлотты?
– Почему я должен терзаться? И в чем сомневаться? – возразил Йон и убрал руку. – Ну, давай, хорошенько отдохни. Я к тебе еще загляну, будем поддерживать контакт.
– Что-то не верится, – буркнул Ковальски.
Йон сделал вид, что не расслышал последнего замечания, и торопливо двинулся к выходу. Мысль о том, что ему больше не придется видеть Ковальски, принесла чувство какого-то облегчения. Проходя сквозь большую стеклянную дверь, он увидел Хайке. Она шла с парковки, за ней семенили два маленьких Ковальски. Не желая встречаться с ними, он свернул в сторону и пошел к своей машине кружным путем. Слава Богу, он осилил и эту миссию.
56 
