Последние отзывы

  99  

Йон спросил, может ли он пощупать пульс Тамары. Она протянула ему руку. Пульс был ровный. Йон чувствовал себя неловко и изо всех сил старался не смотреть на голые ноги девочек; все без исключения были в коротких, широких шортах и маленьких рубашечках. Ясно, из-за жары. А у Людмилы Невуды ко всему прочему была полная грудь, к счастью, почти скрытая длинными волосами.

– В каком месте у тебя болит? Укажи точно, – допытывался он.

– В животе, – прошептала Тамара.

Исчерпывающий ответ, Йон едва не лопнул от раздражения.

– Тошнит тебя? Ты пробовала нажимать ровно посредине между пупком и правой костью таза? Именно там находится аппендикс. Как ты думаешь, нужно вызвать врача?

– Кажется, мне уже получше, – прошептала Тамара.

– Что случилось? – Юлия. В красной юбке и белой блузке она вошла в комнату и, отстранив Йона, села к Тамаре. – Леония сказала, что у тебя болит живот?

– Где тебя носило? – спросил Йон.

– Я вышла на пару минут подышать. Пожалуйста, оставь нас одних.

– Сообщи мне, если тут что-нибудь серьезное. – Он притворил за собой дверь. Вероятно, в ее комнате все еще невыносимая духота. Собственно говоря, хорошая идея – пройтись перед сном и подышать свежим воздухом.

В вестибюле хозяин турбазы прикреплял к черной доске список мероприятий на ближайшие дни. Через полчаса он собирался запереть дверь. Вообще, это исключение, что она так долго открыта. Но при такое жаре? Кроме того, сейчас, когда все разошлись по комнатам, самое время устроить хороший сквозняк и проветрить все коридоры.

Йон пообещал вовремя вернуться. Выйдя на улицу, он взглянул на окно своего номера. Там горел свет, а обе створки по-прежнему были распахнуты настежь. Разумеется, Шредеру, с его ограниченностью, и в голову не пришло вспомнить про комаров. Рядом, у Концельманна, все закрыто и темно.

Он прошел к спортплощадке. Завтра состоится волейбольный турнир; хоть бы жара немного ослабела. Он остановился и пошевелил лопатками. Спина перенапряжена. Скорей бы конец поездки. Где-то среди деревьев пискнула птица, писк напоминал вздох. Потом гравий захрустел под быстрыми шагами. Йон оглянулся. Тимо Фосс. С какой стати этот чертов ублюдок здесь гуляет; по-видимому, считает, что ему все позволено, раз он не будет учиться дальше.

Йон побежал и догнал Тимо в нескольких шагах от входной двери и загородил ему дорогу.

– Я жду от тебя объяснений, – сказал он. – Сгораю от нетерпения.

– Зачем?

– Отбой назначен на половину одиннадцатого. Может, ты помнишь, что я послал тебя в комнату около одиннадцати?

– Допустим, – развязно ответил Тимо. – Я не глядел на часы. – Он сунул руки в карманы и, расставив ноги, принял спортивную стойку. Его глаза были точно на уровне глаз Йона. В вестибюле хозяин турбазы курил и листал газету.

– Где ты был?

– Немножко прошелся. А что?

– Я запрещаю тебе задавать встречные вопросы, – рявкнул Йон. – Здесь спрашиваю я, и больше никто. Ну?

– Я правда не понимаю, что вы хотите от меня. – Тимо глядел на него с бесстрастной физиономией. – Ведь вы тоже сейчас гуляли. Могу я идти?

– Ты получишь запись в свое свидетельство, – тихо проговорил Йон. – И она не принесет тебе радости, это я могу тебе обещать.

– Да-да. – Вызывающе медленно Тимо направился к двери. Угроза не произвела на него ни малейшего впечатления.

Чтобы успокоиться, Йон прошелся туда-сюда перед входом. Разумеется, записи в свидетельстве этому мальчишке до лампочки. Диск-жокеем можно стать и с плохими оценками. Нет, надо прищучить его как-нибудь иначе. Но как?

Пожалуй, разумней всего сделать хорошую мину при плохой игре. На время забыть про стычку, а Тимо Фосса с этого момента просто игнорировать, ведь, к счастью, учебный год скоро завершится.

Он поднялся в свою комнату. Шредер метался как полоумный в своих полосатых боксерских трусах и бил комаров. Йон улегся на кровать и стал читать. Он взял с собой в поездку прочитанного до половины Филиппа Рота, но сосредоточиться на смысле не мог. Где-то в час ночи Шредер насчитал две дюжины комариных трупов и наконец-то угомонился.

38

Концельманн, единственный, выглядел наутро свежим и выспавшимся. Сразу после завтрака он позвал всех на турнир по волейболу. По его предложению, десятый «б» во главе со Шредером и Йоном должен был играть против десятого «а», возглавляемого им самим и Юлией. Школьники зароптали, недовольные таким распределением сил, но Шредер запретил всякие дискуссии. В это утро он был вообще никакой. Пожаловался Йону, что глаз не сомкнул из-за проклятых комаров. Вероятно, проглядел парочку, когда охотился.

  99