98 
Когда Оман утвердительно кивнул в ответ на ее вопрос, высоко подняв голову, проследовала за ним в башню, Нисса и Тревельян замыкали шествие.
Оказавшись в кабинете Тревельяна, Клер подошла к креслу у окна и выглянула наружу. Она упорно избегала взгляда Тревельяна. Ей пора отправиться к себе в комнату, в свой мир, а она вместо этого смотрит, как эта женщина целует Тревельяна.
Оман сервировал стол к холодному ужину в спальне. Клер уселась напротив Ниссы. К ее удивлению Тревельян сел рядом с ней так, чтобы видеть, как она ест.
Нисса что-то сказала Тревельяну на пешанском языке.
— Она спрашивает, девица ли вы, — перевел он. Клер вскинула голову.
— Скажите, что это вряд ли ее касается! Объясните, что в моей стране считается невежливым задавать подобные вопросы.
Нисса не умолкала.
— Она говорит, что в ее стране это тоже считается невежливым, но она — Жемчужина Луны и может делать и говорить, что пожелает. Она еще спрашивает… — Тревельян остановился и обратился к Ниссе. Они разговаривали несколько минут. Оман прислуживал, но Клер, посмотрев на него, увидела, что он шокирован.
— Что она говорит обо мне? — спросила Клер.
— Ничего особенного, — ответил Тревельян.
— Скажите правду. Я хочу, чтобы вы перевели мне, что она сказала.
Тревельян взглянул на Ниссу, потом на Клер.
— Она говорит, что вы выглядите как девица и что это позор, что вы до сих пор не…
— «До сих пор не» — что?
— Да ничего… — пробормотал Тревельян с набитым ртом.
— Я хочу знать! — Клер почти плакала. Уже несколько часов она наблюдала за этой парочкой, и с каждой секундой негодование ее росло. Она устала и плохо соображала.
— Скажите мне, что она говорила. Я не ребенок, от которого нужно что-то скрывать.
Тревельян пристально взглянул на Клер и сказал спокойным, ровным голосом.
— Нисса говорит, что очень вредно верить в необходимость сохранения девственности, а еще она считает, что капитан Бейкер отличный любовник.
Клер посмотрела на Ниссу — в одеянии из прозрачного узорного шелка, спокойную и улыбающуюся — и ее охватила ярость, ярость, что эта дикарка имеет наглость судить о ней. Почему эта девка считает, что она, Клер Уиллоуби, ничего не знает, ничего не понимает?!
— Скажите ей, что я не девица, что у меня было много любовников.
— Я не буду этого переводить! — Треевельян был шокирован.
Клер внимательно посмотрела на него.
— Вы собираетесь делать вид, что шокированы?! Это вы-то! С вашими двадцатью пятью женщинами в течение одной ночи! Ну-ка, сообщите Ниссе, что у меня была дюжина любовников за ночь.
Глаза Тревельяна засверкали.
— Это слишком много.
— О-о-о, разве? — Клер нахмурилась. — А какое количество мужчин, по-вашему, произведет впечатление?
— Один мужчина, который бы не давал вам спать всю ночь.
— Всего один?
Тревельян засмеялся.
— Да, один, но умелый.
— Ладно, тогда скажите именно так. Что у меня были лучшие мужчины в мире.
— И один из них — Гарри?
— Оставьте Гарри в покое. — Клер уже расхотелось дразнить Ниссу. Она опустила глаза в свою тарелку.
— Я скажу ей, что мы — вы и я — проводили ночи в экстазе, — тихо промолвил Тревельян. — Я ей скажу, что из всех женщин, которых я знал, с вами мне было лучше всего.
Клер взглянула на Тревельяна. Встретив его взгляд, она почувствовала холодок, пробегающий по спине.
— Вы это сделаете для меня?
Он нежно улыбнулся ей, и Клер ответила ему почти такой же улыбкой.
— Спасибо, — сказала она и, повинуясь внезапному порыву, наклонилась, чтобы поцеловать Тревельяна. Она хотела лишь коснуться шрама на его правой щеке, но он повернул голову, и губы их встретились.
Это прикосновение потрясло все ее существо, как электрический разряд. Она тут же отшатнулась и прижала ладонь ко рту, с ужасом глядя на Тревельяна.
На его лице отразилось удивление. На какую-то долю секунды настороженность исчезла из его глаз, и Клер увидела, что он почти так же поражен этим поцелуем, как она сама.
Клер уже не хотелось производить впечатление на Ниссу. Она встала.
— Я должна идти, — громко и взволнованно проговорила она. — Оман, проводите меня через туннель в мою комнату. — Клер возбужденно теребила оборки юбки. Все, что угодно, только бы не глядеть на Тревельяна.
— Ни к чему идти по туннелю, — сказал Тревельян. — Я проведу вас через вход в дом, которым пользуются слуги. — Он говорил, едва разжимая губы.
98 
