Последние отзывы

  49  

Не знаю, какой черт меня дернул — Боже правый, только бы не очередной приступ провидческого лунатизма! — но я в очередной раз неудачно пошутила. Я ответила, что сейчас мне нужен только человек, который продал бы сто с лишним — я принималась считать, но с билась —статуй Свободы, и я буду в нирване.

И тут этот милый, прекрасный мальчик рассказывает мне, что живет с бабушкой (родители умерли), а бабушка торгует на блошиных рынках в округе и продает вещи по Интернету через э-бей.

Вот тогда-то я его и поцеловала. Конечно, сестринским поцелуем — да, в губы, но очень быстро и исключительно из благодарности. Взглянув на него, я поняла, что он уже привык к тому, что его целуют женщины всех возрастов. К шести вечера мы с ним загрузили новый пикап Ньюкомба коробками с сувенирными трофеями, добытыми за сто с лишним лет, и пожали друг другу руки — на этот раз обошлось без поцелуев.

Однако тем же вечером мы с Ньюкомбом едва не подрались из-за того, что я одолжила кому-то его новехонький грузовичок. Он меня удивил.

— А я думала, что вы писатель, — сказала я. — И что во всех книгах вы порицаете мужчин, влюбленных в грузовики.

— Дело во власти, а не в грузовиках!

Я притворилась, что не понимаю, что он имеет в виду. На самом деле я прекрасно все понимала, только вот спор проигрывать не хотела.

Мужчины все-таки странные существа. Он не возражает, когда я трачу его деньги на то, чтобы принести в порядок дом, который он терпеть не может, и приходит в бешенство, когда позволяю парню, которого он спас от смерти, взять его пикап.

Думаю, мужчины прекрасно понимают друг друга: в половине одиннадцатого Нейт вернул Ньюкомбу пикап, и они оба заперлись в библиотеке. Я легла спать. Четыре раза меня подбрасывало на кровати от взрывов оглушительной музыки. Наверное, они решили вместе собрать новую стереосистему. Около двух за окном зашумел мотор, и, судя по звуку «чих-пых», это был старый, ржавый «шевроле» Нейта. Спустя несколько минут Ньюкомб поднялся по скрипучей лестнице и вошел к себе. И только тогда я позволила себе провалиться в глубокий сон.

В четверг утром в двери постучался мальчик и протянул мне плотный конверт. Он адресовался Форду Ньюкомбу, как гласила надпись красивым старомодным почерком, вероятно, сделанная пером. Я отнесла конверт на кухню, где Ньюкомб поглощал свой суперкалорийный завтрак и почитывал инструкции. Я отдала конверт Ньюкомбу и сделала вид, будто его судьба мне нисколько не интересна, но на самом деле не сводила с конверта жадных глаз. Форд вытер руки и взял конверт.

— Я думал, такую почтовую бумагу можно найти только в музее.

Я забросила мытье тарелок и уселась рядом с ним, снедаемая любопытством.

— Посмотрите на почерк! Как думаете, вас пригласили на котильон?

— Хм-м. — Он собрался разорвать конверт.

А такая бумага достойна того, чтобы ее резали, а не рвали. Я протянула ему нож.

Он вскрыл конверт сверху — а потом вдруг опустил его на стол и взялся за вилку.

— Вам разве не хочется узнать, кто это послал?!

— Может быть. — Он отправил в рот кусок вафли. — Я даже мог бы поделиться информацией с тобой — но только при одном условии.

Ну вот, подумала я. Секс. Я бросила на него убийственный взгляд и встала, намереваясь вернуться к посуде.

— Хватит называть меня «мистер Ньюкомб». Просто «Форд». И на ты. Тогда откроем конверт вместе...

— По рукам. — В мгновение ока я снова сидела рядом с ним.

Внутри кремового конверта лежало приглашение-гравюра. Именно гравюра, а не термография. Кто-то взял в руки крохотные гравировальные инструменты и вырезал на меди, что в пятницу после обеда на главной площади города состоится праздник.

— Завтра? — Я перевела взгляд на Ньюкомба. Что, черт побери, в моем гардеробе есть такого, что можно надеть на вечеринку? С другой стороны, в приглашении значилось только имя Форда. — Очень мило. — Я поднялась и направилась к раковине. — Вы мне потом все расскажете в подробностях, — заявила я тоном «а-я-все-равно-никуда-не-хотела-идти».

Форд промолчал. Я оглянулась на него. Он таращился на меня с таким видом, словно решал в уме сложную задачу. Однако вслух ничего не говорил. После завтрака он загрузил тарелки в посудомоечную машину и пошел наверх, в кабинет.

Приглашение он оставил на столе, я взглянула на него. «Ежегодное чаепитие Коул-Крик» — гласила надпись вверху приглашения. Я вообразила леди в прелестных летних платьях и шляпках, как с картинки в книге, — в общем, все то, что я представила себе, впервые увидев маленькую площадь с белой эстрадой посредине.

  49