Особенно,... 
59 
— Откуда он знает? — Он успел вытащить рубашку из ее брюк и уже расстегивал брючный ремень. — Почему так много внимания обращаешь на него? Яркий камзол, который был на нем сегодня, ослепил тебя. У тебя так разовьется косоглазие.
— Знаешь, англичане сожгли мой корабль? — запричитала Джессика.
— Ну конечно же знаю, дорогая, — он привлек ее к себе, затем слегка приподнял с земли и стал стаскивать с ее бедер брюки. — Это было настолько неожиданно, что я не успел ничего предпринять, чтобы остановить их. Мне сообщили, что после этой трагедии ты провела ночь в доме Монтгомери.
Она тут же отстранилась от него и заглянула в глаза, сверкавшие в прорезях черной маски.
— В ту ночь в доме Монтгомери было совсем не то, что ты думаешь. Да что ты делаешь со мной? — и она в ужасе оглядела себя. Она стояла перед ним в неглиже: матросские брюки у нее были спущены до лодыжек, а на ногах все еще были сапоги.
Мститель приподнял ее и тут же уложил на галечный пляж, а затем ловко снял с нее сапоги и матросские брюки.
Джессика была настолько ошеломлена, что даже заикнуться не успела. Обнаженный по пояс, Мститель стал на четвереньках мягко, словно пантера, надвигаться на нее..
— Ах ты… — выдохнула Джессика, ее кулачок мелькнул в воздухе и с силой врезался в нижнюю челюсть Мстителя. А затем одним движением она выскользнула из-под него. Но Мститель ухватил ее за лодыжку и вернул на место, а затем пригвоздил к земле всей тяжестью своего тела.
— Джессика, что ты делаешь?
— Это я делаю? — изумилась она. — Если ты полагаешь, что сможешь дотронуться до меня, то просто спятил. Ты…
Его губы прервали ее фразу поцелуем.
— Если ты думаешь, что я… Он еще раз поцеловал ее.
— Да я вовсе не собираюсь… — произнесла она уже тоном помягче, прежде чем его губы успели коснуться ее губ.
— Джесси, — сказал он ей, лишь на секунду прервав поцелуй. — Ты сводишь меня с ума. Я думаю о тебе непрестанно. Я же люблю тебя, неужели ты этого не понимаешь? Я уже давно влюблен в тебя, однако, не овладев тобой, я уже не смогу прожить.
— Но ведь я…
И тут он припал к ее губам страстным поцелуем.
— У тебя есть выбор: либо мы будем любить друг друга на мягком, прохладном песке, либо я изнасилую тебя сегодня на острых камешках морского пляжа.
Она широко открыла глаза от изумления:
— Ты не сделаешь этого. Он ухмыльнулся:
— Мне все равно, право выбора за тобой.
— Но… ты вообще не предоставляешь мне никакого выбора.
— Ну хорошо, тогда мы начнем на камнях, а вот закончим на песочке. Хотя я слышал, когда насилуют девственницу, — а я неуверен, что ты относишься к их числу, — то это особенно болезненно. Говорят, что когда она бьется в руках, царапается и кусается, это очень возбуждает некоторых мужчин.
— Конечно же я девственница, — выпалила Джессика.
— Я так и думал, — пробормотал он чуть слышно и стал нежно покусывать нежную кожу ее шеи. — Ну как, ты решилась?
— Женщина должна спать только с тем мужчиной, за которого она выйдет замуж. — Она закрыла глаза, когда он стал покрывать поцелуями ее тело, спускаясь все ниже и ниже. ;.
— Может быть, мы с тобой и поженимся, когда я перестану быть Мстителем.
— А где мы будем жить?
Он уткнулся лицом между ее грудей.
— Ты будешь жить там, где буду жить я. Джесси, Джесси, какое роскошное у тебя тело. — Его язык вырисовывал окружности вокруг ее грудей. — Ну что, ты решилась отдаться мне?
— Решилась ли я? — Ее голос прозвучал как бы издалека. — Да, я стану жить там, где будешь жить ты. — Его язык нежно ласкал соски ее грудей.
— Так что же ты выбираешь: изнасилование или нежную любовь?
Она не могла сосредоточиться.
— Церковь утверждает, что я должна спасать себя.
— Ах так, тогда считай, что я взял тебя силой.
Больше Джессика уже ни о чем не думала, так как руки его скользнули под ее нижнее белье и стали осторожно снимать его. Ночной бриз как бы добавлял ласки ее коже, когда он раздел ее донага. Его руки ласкали все ее тело сверху донизу, а потом ее ноги поднялись вверх, и охватили его тело. Она ощущала волосы на его обнаженных ногах, и их жесткая упругость была столь волнующе неожиданна для нее.
Он накрыл руками ее груди, а его губы жадно их целовали, а затем они стали спускаться вниз к ее пупку.
Джессика простонала, когда он придавил ее всем телом, а когда он вошел в нее первый раз, то она почувствовала боль и стала сопротивляться. Он остановился и больше не двигался, а лишь целовал ее нежно и трепетно, пока она не стала расслабляться. А когда она расслабилась окончательно, ноги ее стали раскрываться.
59 
