193 
Вечер допросов продолжился и Сергей честно отстоял вахту до половины двенадцатого. Вскоре обстановка в студии потеплела настолько, что только цигун позволял ему переносить жару и яркий свет софитов. После небольшого перекуса вопросы сделались ещё более жесткими, но потом всё буквально в одночасье переменилось и люди стали спрашивать его о простых, всем понятных вещах. Какая-то милая девушка спросила его:
– Скажите, вам было страшно, когда в вас стреляла та немецкая террористка?
Он пожал плечами и ответил:
– Не знаю, в тот момент я не думал, а действовал, милая панна. Если мне и было за кого страшно, так это за тех немцев, на ком не было надето бронежилетов. Милая панна, спросите меня лучше о чём-то другом. Солдаты не любят отвечать на такие вопросы. В такие моменты они действуют автоматически и думать о страхе им просто некогда.
Девушка улыбнулась и спросила:
– А как вы познакомились со своей женой:
– Случайно, милая панна, – Ответил Сергей – Я решил сфотографироваться на память в одном месте и увидел её на фоне заката стоящей довольно далеко. Поэтому я тут же побежал к тому месту, где она стояла. К счастью мне удалось купить по пути к ней цветы. Я подарил ей букет гвоздик и тут же признался в своей любви. С тех пор мы вместе.
Когда общение с народом закончилось, Сергей спустился вместе со всеми вниз и попрощался с каждым, либо пожав руку мужчинам, либо поцеловав её дамам. На площади возле здания телецентра стояло множество такси и все они были заранее оплачены, так что жителям Варшавы не пришлось гадать, как им теперь добираться до дома. Когда все разъехались, Сергей проводил Анну Герман до лимузина посла и попросил водителя отвезти певицу домой, а сам поехал следом на посольской "Волге". Он не хотел набиваться к ней в приятели не смотря на то, что действительно любил её голос и творчество.
Той же ночью он вылетел в Прагу и провёл в столице Чехословакии точно такую же встречу с её жителями, на которой не было ни одного руководителя партии и вообще ни одного чешского коммуниста. Незадолго до этой встречи он узнал из телефонного разговора с Москвой о том, что общение с поляками немедленно дало свои положительные результаты. В американское посольство обратилось с просьбой о политическом убежище полтора десятка поляков и им никто не препятствовал. Трое поляков предпочли этому явку с повинной и их, как он и пообещал, даже не стали ни о чём спрашивать. Для первого дня это был просто блестящий результат, но самое главное, что его беседу буквально разорвали на цитаты все польские газеты и обсасывали буквально по косточкам. Обсуждали её и на партийных собраниях. Руководство компартии Польши далеко не во всём было с ним согласно, но из Кремля уже пришла бумага, в которой было сказано, что личный посланник Брежнева очень чётко определил в своих ответах генеральную линию партии.
В Чехословакии газеты после его выступления на польском телевидении также вышли со статьями, в которых очень живо обсуждались новые перспективы. Правда, на этот раз Сергею пришлось не легко. Пражская публика была куда более зажатой и немногословной, но всё же и её он смог расшевелить своими ответами, но уже с помощью переводчика. После этого была Венгрия. Там аудитория была куда более заинтересованной и в студию чуть ли не с боем проникло два десятка журналистов. В том числе трое австрийских и один английский, которые раскрыли своё подлинное лицо только тогда, когда заняли свои места. На их-то вопросы он и отвечал по большей части.
Зато когда он беседовал за обедом с Николае Чаушеску, газеты в Венгрии вышли с такими заголовками, что Сергей даже смутился, когда румынский генсек показал ему одну из них, передовица которой вышла под заголовком: "Сергей Чистяков – гений экономики!". Опустив взгляд, он пробормотал:
– Нет, это уже точно лишнее, товарищ Чаушеску. Газетчики явно перестарались. Никаких гениальных мыслей я им не выдал.
Главный коммунист Румынии усмехнулся и сказал:
– Если не считать того, как вы описали концепцию экономической эффективности бизнеса, Сергей. Тут поневоле начинаешь думать о том, что Карлу Марксу просто не хватило опыта наблюдений за деятельностью патриотически настроенного бизнесмена, думающего в первую очередь о своём народе, а уже потом подсчитывающего прибыли. Ваше определение, – чем больше бизнесмен отдаёт обществу, тем большую прибыль он получает, чтобы снова использовать этот неразменный капитал в целях дальнейшего развития цивилизации, просто повергло в шок того англичанина, который пробрался на встречу с вами. Признаться, такого ответа я от вас даже не ожидал.
193 
