Последние отзывы

  9  

Батон, то есть отец Стасика, был симпатичный толстун с вьющимися длинными волосами пшеничного цвета, который знал творчество «Битлз» как свои пять пальцев. Вернее, творчество «Битлз» он знал несколько иначе, потому что пальцев у него на левой руке было шесть. Родился такой. Мутант.

Мотыга, то бишь мать, напротив, весила килограммов сорок пять и слушала исключительно хард-рок семидесятых. Семейка была еще та. На прошлое день рождение батон подарил Стасику корейский «Фендер», чтобы Стасик учился музыке. И «Фендер», и комбик-усилитель «Форманта» пылились в чулане – слуха у Стасика не было от рождения, зато он неплохо играл в пинг-понг и даже выиграл один раз чемпионат города. Но это неудивительно: просто остальные городские настольные теннисисты играли еще хуже, никто пинг-понгом всерьез не занимался.

– Чаю хочешь? – спросил Стасик, который как раз чаевничал: варенье по столу расставил, баранки, масло сливочное.

– Нет.

– А где твоя пассия?

– За те дни, что оставались до первого сентября, он пару раз мимоходом видел меня с Лоркой, которую я охотно водил по городу, но познакомить я их не успел. Прогулок таких было четыре, в остальное время она сидела дома и не знаю, чем занималась. Пару раз я заходил к ней и играл в «Кингпин», но меня быстро убивали. Никакого особенного развития наши отношения не получили. По крайней мере, я ничего такого не замечал. Зато слухов породили массу, и я с беспокойством ожидал Танькиной реакции. Летом она была у родичей в Архангельской области, но уже, по идее, приехала, в школу все же пора.

– Прямо уж и пассия… В школу, наверное, пошла, – сказал я. – Я ее позавчера видел, ничего не сказала.

– А красивая. Наши жабы поудавятся, – сказал Стасик, который в душе был женоненавистником. Хотя в нашем классе легко стать женоненавистником – сплошные дуры и кошелки.

Я сунул надраенные туфли на полочку, и тут в дверь позвонили. Женоненавистник Стасик намазывал булку вареньем поверх слоя масла, но бросил приготовления, протиснулся мимо меня и, глянув в глазок, присвистнул.

– Черепа прибыли?! – спросил я.

– Не. Круче.

Он открыл дверь, и в прихожую вошла Лорка. В парадной школьной форме, то есть в кружевном белоснежном фартучке, с бантами… Е-мое, я такого уже года три не видел. Наши швабры ходят черт знает в чем, по килограмму штукатурки на роже, а тут прямо фильм «Первоклассница». А черепок-то сняла?! Сняла… Во был бы номер, если бы забыла.

– Привет! – сказала Лорка, нисколько не смущаясь. – А я за тобой шпионила.

– В смысле?

– Увидела, как ты уходишь, и следом пошла. Думала, ты в школу, а ты вовсе сюда. Ой, привет!

Это уже Стасику. Тот критически посмотрел на свои драные спортивные штаны и, кхекнув, выдавил:

– Добро пожаловать. Чайку?

– Нет, спасибо… Ничего, что я зашла? Я долго думала, звонить или нет, хотела уже в школу пойти, а потом решила, что одна не хочу. А что тут у вас?

Боже, она еще и с букетом. Штук пятнадцать алых роз, за спиной прятала.

– Цветы в вазу, – сказал Стасик, скрываясь на кухне. – Завянут.

– Познакомь нас, – попросила Лорка, проходя в комнату.

– Это Стасик, – кивнул я в сторону кухни. – Стасик, это Лариса!

– Очень приятно! – рявкнул он и появился с большой хрустальной вазой, наполненной водой. – Ваза, конечно, уродская, но пока постоят.

– Уродская, – согласилась Лариска, аккуратно вставляя в нее букет. – Ой, что же я с ним теперь делать-то буду?

– Подаришь кому-нибудь.

– Я классной руководительнице хотела подарить.

– Марише? Да ее б удар хватил, – захихикал Стасик. – Не приучена она у нас к цветам. Не заработала.

– Что, противная?

– Хуже. Дура, к тому же злобная. Сущий ваххабит.

– Подтверждаю, – сказал я, поймав вопросительный Лоркин взгляд.

– Тогда хорошо, что не подарила. Ой, а это чьи картины?

Картины, конечно же, были Стасиковых черепов, о чем он тут же сообщил. Они и в самом деле ничего рисуют – особенно мне нравилась вот эта, с горным пейзажем. Стасик говорил, их картины есть в частных коллекциях в Штатах, Швейцарии, Гонконге и еще где-то.

– Здорово, – сказала Лорка. – А почему так мало?

– Что-то у них дома, что-то в мастерской… Вот еще, батон нарисовал. – Стасик выволок из-за шкафа большой холст на раме.

– Ничего себе, – сказал я.

На холсте был изображен призрачный силуэт над какими-то кустиками, терявшимися в тумане. На заднем плане угадывались надгробия, в черном небе тускло мерцали звезды. Вроде ничего особенного, но нарисовано было мастерски, жутко.

  9