. Даже не знаю как называется эта болезнь. Г... 
190 
Мне казалось, колени подо мной подгибаются. Была только одна вещь на свете, которую я хотела с такой же силой, как этого мужчину. И эта вещь была – наш ребенок.
– А теперь давай-ка одевайся, а я вернусь часа через два. Мне была непереносима мысль, что он сейчас уйдет.
А что, если он не вернется? А что, если я сейчас его упущу? А что, если… Я проговорила дрожащим голосом:
– В Америке, для того, чтобы пожениться, нужно как минимум три дня. Придется еще ждать… А как же…
Он поцеловал меня в обе щеки, так делают в Европе или на Востоке.
– Я сделаю несколько звонков. Нам ждать не придется. Он поцеловал меня в шею, но к себе не прижал. Я знала, что ему, как и мне, кажется, что, если мы прижмемся друг к другу слишком сильно, то у нас уже не будет сил разъединиться. Я услышала его шепот у самого уха:
– Ну как, у тебя есть еще вопросы?
Я не отвечала, и он, чтобы рассмотреть меня, отодвинул меня от себя на расстояние вытянутой руки. Я с трудом покачала головой. Нет. Нет вопросов. У меня нет никаких вопросов. Он – мой, и я готова пойди за ним на край земли.
– Тогда дай мне свой паспорт. Мне нужно будет сделать кое-какие приготовления.
Я с трудом, трясущимися руками открыла ящик своего письменного стола, вынула оттуда голубенькую книжку и протянула ему. И смотрела, как он ее с интересом открывает.
– Мы родились в один день, – заметил он. – И к тому же в один год.
Я молча кивнула и пошла за ним к двери, а потом ждала с ним лифта.
– Ты что, сомневаешься во мне? – спросил он, положив руку на дверь.
– Нет. Я тебе верю. Я верю тебе и доверяю.
– А ты меня любишь? – прошептал он.
– Всем сердцем. Всей душой. С начала времен и до конца.
– Да, – согласился он, пока дверь лифта медленно закрывалась. – Это точно. Со мной то же самое. Я тоже любил тебя всегда.
– Да, – прошептала я. – Да.
190 
