199 
— Доказательство! — вскричала миледи. — Я раздобуду десяток доказательств!
— Ну, в таком случае — нет ничего проще: представьте мне эти доказательства, и я посажу его в Бастилию.
— Хорошо, ваша светлость, а потом?
— Для тех, кто попадает в Бастилию, нет никакого «потом», — глухим голосом ответил кардинал. — Ах, черт возьми, — продолжал он, — если б мне так же легко было избавиться от моего врага, как избавить вас от ваших, и если б вы испрашивали у меня безнаказанности за ваши действия против подобных людей!
— Ваша светлость, — предложила миледи, — давайте меняться — жизнь за жизнь, человек за человека: отдайте мне этого — я отдам вам того, другого.
— Не знаю, что вы хотите сказать, — ответил кардинал, — и не желаю этого знать, но мне хочется сделать вам любезность, и я не вижу, почему бы мне не исполнить вашу просьбу относительно столь ничтожного существа, тем более что этот д'Артаньян, как вы утверждаете, распутник, дуэлист и изменник.
— Бесчестный человек, ваша светлость, бесчестный!
— Дайте мне бумагу, перо и чернила.
— Вот они, ваша светлость.
Наступило минутное молчание, доказывавшее, что кардинал мысленно подыскивал выражения, в которых он собирался составить эту записку или уже писал ее.
Атос, слышавший до единого слова весь разговор, взял своих товарищей за руки и отвел их на другой конец комнаты.
— Ну, что тебе надо, отчего ты не даешь нам дослушать конец? — рассердился Портос.
— Тише! — прошептал Атос. — Мы узнали все, что нам нужно было узнать.
Впрочем, я не мешаю вам дослушать разговор до конца, но мне необходимо уехать.
— Тебе необходимо уехать? — повторил Портос. — А если кардинал спросит о тебе, что мы ему ответим?
— Не дожидайтесь, пока он спросит обо мне, скажите ему сами, что я отправился дозором, так как кое-какие замечания нашего хозяина навели меня на подозрение, что дорога не совсем безопасна. К тому же я упомяну об этом оруженосцу кардинала. А остальное уж мое дело, ты об этом не беспокойся.
— Будьте осторожны, Атос! — сказал Арамис.
— Будьте покойны, — ответил Атос. — Как вам известно, я умею владеть собою.
Портос и Арамис снова уселись у печной трубы.
Что же касается Атоса, он на виду у всех вышел, отвязал своего коня, привязанного рядом с конями его друзей к засовам ставен, немногими словами убедил оруженосца в необходимости дозора для обратного пути, а затем с притворным вниманием осмотрел свой пистолет, взял в зубы шпагу и, как солдат, добровольно выполняющий опасную задачу, поехал по дороге к лагерю.
Глава 15. СУПРУЖЕСКАЯ СЦЕНА
Как Атос и предвидел, кардинал не замедлил сойти вниз; он открыл дверь комнаты, куда вошли мушкетеры, и увидел, что Портос и Арамис с величайшим азартом играют в кости. Беглым взглядом окинув всю комнату, он убедился, что недостает одного из его телохранителей.
— Куда девался господин Атос? — спросил он.
— Ваша светлость, — отвечал Портос, — он поехал дозором вперед. Кое-какие разговоры нашего хозяина внушили ему подозрение, что дорога не совсем безопасна.
— А вы что делали, господин Портос?
— Я выиграл у Арамиса пять пистолей.
— Что ж, теперь возвращайтесь вместе со мною обратно.
— Мы к услугам вашего высокопреосвященства.
— Итак, на коней, господа, время позднее.
Оруженосец дожидался у дверей, держа под уздцы лошадь кардинала. Немного поодаль виднелись во мраке два человека и три лошади; это были те самые люди, которые должны были сопровождать миледи в форт Ла-Пуант и посадить ее там на корабль.
Оруженосец подтвердил кардиналу все сказанное ему двумя мушкетерами относительно Атоса. Кардинал одобрительно кивнул и пустился в обратный путь с теми же предосторожностями, какие он принял, отправляясь в трактир.
Предоставим ему следовать в лагерь под охраной оруженосца и двух мушкетеров и вернемся к Атосу.
Шагов сто Атос проехал все так же, не спеша, но, как только он убедился, что никто не видит его, свернул направо, окольным путем проскакал обратно и, притаившись в лесочке шагах в двадцати от дороги, стал выжидать проезда путников. Увидев широкополые шляпы своих товарищей и золотую бахрому кардинальского плаща, он подождал, пока всадники исчезли за поворотом дороги, и галопом вернулся в трактир, куда его беспрепятственно впустили.
199 
