127 
– Значит, герцог уехал из Парижа?
– В тот же вечер, и мне это показалось подозрительным.
– Вы правы, сударь. Дальше?
Тогда Эрнотон начал рассказывать кратко, но с пылом и энергией смелого человека, приключение на дороге и последствия, которые оно имело. Пока он говорил, подвижное лицо Луаньяка отражало все впечатления, которые рассказчик вызывал в его душе.
Но когда Эрнотон дошел до порученного ему герцогом Майенским письма, Луаньяк воскликнул:
– Это письмо у вас с собой?
– Да, сударь.
– Черт возьми! Вот на что следует обратить внимание, – ответил капитан, – подождите меня, сударь, или лучше, прошу вас, следуйте за мной.
Эрнотон последовал за Луаньяком и вошел вслед за ним в Конный двор Лувра.
Все готовились к выезду короля; экипажи выстраивались. Г-н д'Эпернон смотрел, как пробуют двух лошадей, только что прибывших из Англии в подарок Генриху от Елизаветы;[48] эти две лошади, отличавшиеся необыкновенной красотой, должны были именно в этот день быть впервые запряжены в карету короля.
Эрнотон остановился при входе во двор, а г-н де Луаньяк подошел к г-ну д'Эпернону и притронулся к концу его плаща.
– Новости, господин герцог, – сказал он, – большие новости!
Герцог отошел от группы людей, с которыми стоял, и подошел к лестнице, по которой должен был спуститься король.
– Говорите, говорите, господин Луаньяк.
– Господин де Карменж приехал из-за Орлеана; господин де Майен лежит тяжело раненный в одной деревне.
Герцог вскрикнул, а затем повторил:
– Раненый!
– Более того, – продолжал Луаньяк, – он написал госпоже де Монпансье письмо, которое находится в кармане господина де Карменжа.
– Ого! – воскликнул д'Эпернон. – Тысяча чертей! Позовите господина де Карменжа, чтобы я сам мог с ним поговорить.
Луаньяк подошел и взял за руку Эрнотона, который, как мы говорили, пока его начальники беседовали, почтительно держался в стороне.
– Господин герцог, – сказал он, – вот наш путешественник.
– Хорошо, сударь. У вас, насколько мне известно, письмо господина де Майена, – сказал д'Эпернон.
– Да, монсеньер.
– Письмо, написанное в маленькой деревушке, недалеко от Орлеана?
– Да, монсеньер.
– И адресованное госпоже де Монпансье?
– Да, монсеньер.
– Будьте любезны передать мне это письмо.
И герцог протянул руку со спокойной небрежностью человека, которому достаточно выразить любую свою волю, чтобы ей тотчас же повиновались.
– Простите, монсеньер, – сказал Карменж, – вы приказываете мне отдать вам письмо господина де Майена к его сестре?
– Конечно.
– Господин герцог забывает, что это письмо мне доверено.
– Какое это имеет значение?
– Для меня огромное, монсеньер: я дал господину герцогу слово, что это письмо будет передано лично герцогине.
– Кому вы служите, королю или герцогу де Майену?
– Я служу королю, монсеньер.
– Отлично. Король хочет получить это письмо.
– Монсеньер, но вы – не король.
– Я думаю, по правде сказать, что вы забываете, с кем вы говорите, господин де Карменж! – сказал д'Эпернон, бледнея от гнева.
– Напротив, я очень хорошо помню, монсеньер, вот почему я и отказываюсь.
– Вы отказываетесь? Мне кажется, вы сказали, что отказываетесь, господин де Карменж?
– Я это сказал.
– Господин де Карменж, вы забываете вашу клятву верности!
– Монсеньер, насколько я помню, до сих пор я клялся в верности только одной особе, и эта особа – его величество. Если король потребует от меня это письмо, он его получит, потому что король – мой господин, но короля здесь нет.
– Господин де Карменж, – сказал герцог, который, очевидно, все больше раздражался, в то время как Эрнотон, напротив, становился тем холоднее, чем больше проявлял упорство, – господин де Карменж, вы, как все земляки, ослеплены своими успехами; ваша удача вас опьяняет, мой милый дворянчик; обладание государственной тайной ошеломило вас, как удар дубиной.
– Что меня ошеломляет, господин герцог, так это только немилость, которая вот-вот падет на меня со стороны вашего сиятельства, а не моя удача, которую мой отказ повиноваться вам делает весьма непрочной; но это не имеет значения; я делаю то, что должен делать, и буду делать только это, и никто не получит письма, которое вы требуете, за исключением короля или той особы, которой оно адресовано.
127 
