Особенно,... 
39 
Почести, оказанные ему королем, не изменили спокойного и добродушного характера достойного дворянина; он всего лишь держал теперь голову чуточку выше, чем прежде, и с тех пор как ему была оказана честь отобедать за королевским столом, в манерах его стало проскальзывать нечто величественное.
Обеденная зала его величества короля произвела на Портоса неизгладимое впечатление. Владелец Брасье и Пьерфона любил вспоминать, что во время этого достопамятного обеда целая толпа слуг и большое количество офицеров, находясь позади приглашенных, придавали обеду чрезвычайно торжественный вид и заполняли собою залу.
Портос решил наградить Мушкетона каким-нибудь соответствующим его положению званием, установить иерархию среди остальных слуг и устроить у себя своего рода маленький двор; этому не были чужды крупные полководцы, и в минувшем веке подобную роскошь позволяли себе господа де Тревиль, де Шомберг[*], де Ла Вьевиль[*], не говоря уже о Ришелье, Конде[*] и Буйон-Тюренне[*].
Почему же Портосу, другу его величества короля и г-на Фуке, барону, королевскому инженеру, не насладиться всеми этими удовольствиями, связанными с богатством и большими заслугами?
Портоса стал забывать Арамис, занятый, как мы знаем, делами Фуке, немного забросил его и д’Артаньян, поглощенный своею службой. Трюшен и Планше успели ему изрядно наскучить, и он ловил себя на каких-то неясных ему самому мечтаниях. И всякому, кто спросил бы его, ощущает ли он, что ему чего-то недостает, он не обинуясь (не раздумывая) ответил бы: «Да».
Как-то после обеда, когда Портос, немного повеселев от хороших вин, но снедаемый честолюбивыми мыслями, старался припомнить во всех подробностях королевский обед и собирался уже вздремнуть, его камердинер явился к нему с докладом, что с ним хочет переговорить виконт де Бражелон.
Выйдя в соседний зал, Портос обнаружил там своего юного друга, преисполненного, как мы знаем, серьезных намерений.
Рауль пожал руку Портосу, который, удивившись его мрачному виду, предложил ему сесть.
— Дорогой господин дю Валлон, я хочу попросить вас об услуге, — сказал Рауль.
— Вот и чудесно, — ответил Портос. — Только сегодня я получил из Пьерфона восемь тысяч ливров, и если вам нужны деньги…
— Нет, речь идет не о деньгах, благодарю вас, мой любезнейший друг.
— Очень жаль! Я не раз слышал, что это наиболее редкая из услуг, но вместе с тем и такая, которую легче всего оказать. Эти слова поразили меня, а я люблю повторять слова, которые меня поражают.
— У вас столь же доброе сердце, как здравый ум.
— Вы слишком добры ко мне. Быть может, желаете пообедать?
— О нет, я не голоден.
— Вот как! Что за ужасная страна Англия…
— Не очень. Но…
— Если б в ней не было превосходной рыбы и хорошего мяса, там было бы совсем нестерпимо.
— Да… Я пришел…
— Слушаю вас. Позвольте мне только утолить жажду. В Париже едят очень солоно. Фу!
И Портос велел принести бутылку шампанского.
Он наполнил стакан Рауля, потом свой, отпил большой глоток и возобновил разговор:
— Это было необходимо, чтобы внимательно слушать вас. Теперь я весь к вашим услугам. Что вам угодно, мой милый Рауль? Чего вы желаете?
— Выскажите, пожалуйста, свое мнение относительно ссор.
— Мое мнение? Изложите немного подробнее свою мысль, — ответил Портос, почесывая пальцами лоб.
— Я хочу сказать: в каком вы бываете настроении, если между кем-нибудь из ваших друзей и посторонним лицом произошла ссора?
— О, в прекраснейшем, как всегда.
— Отлично. Что же вы тогда делаете?
— Когда у моих друзей происходят ссоры, я держусь своего обычного принципа: потерянное время невозвратимо, и всякое дело хорошо улаживается, пока люди еще не остыли.
— Ах, неужели в этом ваш принцип?
— Вот именно. Поэтому, едва лишь возникла ссора, я тороплюсь свести друг с другом противные стороны. Вы понимаете, что при таких обстоятельствах невозможно, чтоб дело не было улажено как подобает.
— Я думал, — удивился Рауль, — что если повести его так, как вы говорите, то оно, напротив…
— Ни в коем случае. Представьте себе, за мою жизнь у меня было что-то вроде ста восьмидесяти или ста девяноста настоящих дуэлей, не считая случайных встреч.
— Вот это число! — сказал Рауль с невольной улыбкой.
39 
