94 
— Атос, Атос, — протянул д’Артаньян в раздумье, — я уже говорил вам, что, когда вы станете аббатом, я буду слушать ваши проповеди. Если вы скажете мне, что есть ад, черт возьми, я стану бояться огня и сковородки. Вы лучше меня, вернее сказать, вы лучший из людей. А за собой я признаю только одно достоинство: я не завистлив. Все остальные пороки найдутся во мне с избытком.
— А я не знаю никого, кто бы мог сравниться с д’Арта-ньяном, — возразил Атос. — Но мы незаметно пришли к дому, где я живу. Не хотите ли вы зайти ко мне, дорогой друг?
— О, да это, кажется, гостиница «Олений рог»! — вскричал д’Артаньян.
— Признаюсь, друг мой, я нарочно выбрал ее. Люблю старых знакомых; мне приятно сидеть на том самом месте, на которое я опустился, истомленный усталостью, убитый отчаянием, когда вы воротились вечером тридцать первого января.
— Открыв убежище замаскированного палача? Да, то был страшный день!
— Так войдем же, — предложил Атос.
Они вошли в зал, который прежде был общим. И в гостинице, и в этом общем зале произошли большие перемены. Прежний хозяин разбогател, закрыл гостиницу и превратил зал в бакалейный склад. Остальные комнаты он сдавал внаймы приезжим.
С невыразимым волнением д’Артаньян узнал всю мебель комнаты, расположенной в первом этаже; узнал обивку стен, занавески, даже географическую карту, которую Портос так любовно изучал на досуге.
— Прошло одиннадцать лет! — воскликнул д’Артаньян. — Черт возьми! А мне кажется, что целое столетие!
— А мне — один день, — сказал Атос. — Понимаете ли, друг мой, какую я испытываю радость при мысли, что вы здесь со мною, что я жму вашу руку, что могу далеко отбросить шпагу и кинжал и без опасения приняться за эту бутылку хереса. Моя радость была бы еще полнее, если б наши два друга сидели с нами у стола, а Рауль, милый мой Рауль, стоял на пороге и смотрел на нас своими большими, блестящими, ласковыми глазами.
— Да, да, — сказал д’Артаньян с волнением, — это правда. Я вполне согласен с вами, особенно с вашей первой мыслью: приятно смеяться, сидя на том самом месте, где мы содрогались, ежеминутно ожидая, что Мордаунт появится в дверях.
В эту минуту дверь отворилась, и д’Артаньян, как он ни был храбр, не мог не вздрогнуть.
Атос понял его и улыбнулся:
— Это наш хозяин, он несет мне какое-то письмо.
— Да, милорд, — сказал трактирщик, — я действительно принес письмо вашей милости.
— Благодарю, — кивнул Атос и взял письмо, не взглянув на него. — Скажите, любезный хозяин: вы не узнаете моего гостя?
Старик поднял голову и внимательно посмотрел на д’Артаньяна.
— Нет, не узнаю.
— Он один из тех друзей, о которых я вам говорил; он останавливался здесь со мною одиннадцать лет назад.
— Здесь перебывало столько иностранцев! — вздохнул старик.
— Но мы были здесь тридцатого января тысяча шестьсот сорок девятого года, — прибавил Атос, думая этим указанием расшевелить ленивую память трактирщика.
— Может статься, — отвечал он, — но это было так давно!
Он поклонился и вышел.
— Благодарю! — сказал д’Артаньян. — Вот, совершай подвиги и перевороты, вырубай шпагою свое имя на камнях или на меди; если кое-что крепче, тверже и беспамятнее железа, меди и камня — это старый череп разбогатевшего трактирщика. Он не узнает меня! А я так узнал бы его…
Атос, улыбаясь, распечатал письмо.
— А! — обрадовался он. — Письмо от Парри.
— Ого! — проговорил д’Артаньян. — Читайте, друг мой, читайте! В нем, верно, есть свежие новости.
Атос покачал головой и прочел:
«Любезный граф,
его величество король с величайшим сожалением заметил, что вы не находились при нем сегодня во время его торжественного въезда. Король приказал мне написать вам об этом и просить, чтобы вы вспомнили о нем. Его величество ждет вас сегодня вечером в Сент-Джемсском дворце от девяти до одиннадцати часов.
С истинным почтением имею честь быть вашим покорнейшим слугою
Парри».
— Видите, любезный д’Артаньян, не надо сомневаться в доброте королей.
— Не сомневайтесь, вы правы, — отвечал д’Артаньян.
— Ах, милый, дорогой друг, простите меня, — сказал Атос, от которого не ускользнул оттенок горечи в словах д’Артаньяна. — Неужели я невольно оскорбил своего лучшего товарища?
94 
