37 
Ангус не хотел, чтобы кто-то посторонний возился с его волосами, но в тот момент, когда она к нему прикоснулась, он расслабился.
— Спите на здоровье, — разрешила она. — По крайней мере вы будете молчать. Не хватало еще, чтобы вы надо мной потешались, пока я буду трудиться над вашим новым обликом.
— Уснуть, когда женщина размахивает ножницами у самого лица? Я не настолько вам доверяю, — сказал он наполовину в шутку, наполовину всерьез. Но в следующее мгновение голова его опустилась, и он задремал.
Эдилин была рада тому, что он уснул, потому что она смогла наконец расслабиться. Нелегко притворяться, что ты сильная и знаешь, что делать со своей жизнью и с жизнью другого человека. Ей пришлось испытать головокружительное падение с небес, где она витала, пребывая в состоянии счастливой влюбленности в Джеймса Харкорта, — Эдилин взглянула на него, все еще лежащего на полу, — во мрак преисподней, где царило беспросветное одиночество. Все, что у нее осталось в жизни, — это спящий на стуле шотландец, который много раз ясно давал ей понять, что считает ее в этом мире совершенно бесполезной, досадным недоразумением, требующим пригляда днем и ночью.
Когда голова Ангуса опустилась на грудь, она принесла кувшин с водой, налила ее в стакан и принялась методично расчесывать гребнем спутанные пряди густых и длинных волос. Ангусу она об этом не говорила, но на самом деле она никогда прежде не подходила так близко к мужчине. О, несколько раз она целовалась с мужчинами, в том числе и с Джеймсом. Но она никогда не была с мужчиной наедине, никогда не притрагивалась к его волосам.
Больше часа ушло на то, чтобы распутать все пряди. Дважды ей пришлось воспользоваться ножницами, чтобы выстричь узлы, которые ей не удавалось распутать. И несколько раз она едва не разбудила его, потому что слишком сильно дернула за запутавшийся в волосах гребень. Но наконец ей удалось расчесать его гриву. Довольная своей работой, Эдилин взялась за ножницы и подровняла его волосы, оставив длину до плеч. Стянув с волос Джеймса черную шелковую ленту, она забрала волосы Ангуса в хвост и подвязала лентой на затылке.
Затем Эдилин обошла стул, на котором он спал, чтобы взглянуть на то, что получилось. Теперь она видела его лоб и оценила, какой он красивой формы. Она провела кончиками пальцев по щеке Ангуса и торопливо отдернула пальцы, когда он зашевелился и едва не проснулся.
Теперь ей предстояло сразиться с этой жуткой бородой. Эдилин боялась, что он проснется, как только она начнет кромсать бороду ножницами, но он не проснулся. А вот если бы она, скажем, щелкнула затвором, он бы мгновенно проснулся. Эдилин было приятно осознавать, что он доверяет ей настолько, что позволил колдовать над лицом, орудуя ножницами и бритвой.
Немало времени ушло на то, чтобы состричь растительность. Теперь на полу была уже целая гора волос, и Эдилин собрала их в охапку и вышвырнула в окно. Потом она посмотрела на небо. Приближалось утро.
Вот-вот забрезжит рассвет. У них осталось совсем немного времени. Скоро они должны сесть на корабль.
Эдилин обернулась и невольно затаила дыхание. Ангус все еще спал, запрокинув голову на спинку стула. Теперь волосы его не торчали во все стороны, а были аккуратно зачесаны назад и собраны в хвост на затылке. Борода не закрывала лицо густой неопрятной щеткой, заползая на шею, а представляла собой лишь густую черную щетину.
Эдилин несколько раз моргнула, пристально глядя на него. А он интересный мужчина. Нет, даже не интересный, а красивый. Пожалуй, даже красивее, чем Джеймс, но смуглый, с черными волосами и темными ресницами.
Она часто видела, как бреется отец, и надеялась, что помнит, как это делается. У нее не было горячей воды, так что придется обойтись тем, что есть: холодной водой и душистой пеной Джеймса.
Она намазала лицо Ангуса холодной пеной, и он даже не шевельнулся, но когда она поднесла к его лицу длинную бритву, он открыл глаза и схватил ее за запястье.
— Если вы не хотите, чтобы я перерезала вам горло, не хватайте меня за руки, — довольно холодно сказала она.
— А, — пробормотал он, — вы решили убить меня во сне. Я почти забыл ваш план.
Он отпустил ее руку и снова заснул.
Она дивилась тому, как ему удается спать — и шутить — во время бритья, но, судя по всему, ему это как-то удавалось. Он сидел совершенно неподвижно, а она его брила, удаляя с лица и щей буйную растительность. Закончив, она отступила на шаг и посмотрела на него, не веря своим глазам. У Ангуса были густые чернью брови, густые ресницы, идеально вылепленный нос и губы… Она никогда не видела у мужчины таких красивых губ. Они были полными, нежными, идеально очерченными, как на античных статуях. Рядом с ним Джеймс казался невзрачным.
37 
