Особенно,... 
48 
— Это действительно так.
Наш герой вкратце рассказал гувернантке о событиях, которые мы только что описали. Когда он поведал о беге в грозу по темным улицам, она заявила:
— Поистине странное приключение! Теперь мне ясна причина обморока бедной девушки. Не бойтесь — она успокоится, проснувшись в безопасном месте и увидев рядом с собой своего защитника. А если понадобится медицинская помощь, я обращусь к Фагону.
— Фагону? Он врач?
— Да, новый королевский лекарь.
— О, тогда мы спасем ее! Если это ему не удастся, сударыня, мне будет незачем жить и останется только молить вас указать ближайшую дорогу к реке.
Королевская гувернантка ласково погрозила ему пальцем.
— Повторяю: жизнь молодой дамы вне опасности — по крайней мере, таково мое мнение. Ее нынешнее состояние — следствие чрезмерной возбудимости, очевидно, присущей ее характеру.
— Не сомневаюсь, что вы правы, — сказал бретонец. — Я уже и раньше видел ее в подобном положении.
— Тогда, думаю, что телесный отдых исцелит расстройство ума. В таких случаях сон — лучшее лекарство.
— Да услышит вас небо — вы даруете мне надежду, а ей выздоровление.
Жоэль попытался поцеловать ей руку, но гувернантка, отступив назад, уклонилась от этого выражения признательности. Когда юноша удивленно посмотрел на нее, она вновь заговорила, сменив тему беседы:
— В настоящее время, господин Жоэль, вам, как мне кажется, следует подумать о себе.
— Вы назвали меня Жоэлем? — обрадованно переспросил бретонец. — Значит, вы меня знаете?
— Разве вы не сообщили ваше имя одной из моих спутниц?
— И вы его не забыли?
— Ни его, ни вашу любезную помощь.
— О, пустяки! Это я должен благодарить вас. К тому же вы оказываете мне честь, проявляя интерес к моей особе.
— Я просто хотела сказать, что ваша одежда — промокшая и грязная…
— Вполне вероятно. Это из-за дождя — я и не заметил.
— Вы не можете оставаться в таком виде…
— Конечно — ведь я могу испортить ваши ковры. Сейчас мое присутствие в этом доме не слишком уместно — я словно в реке побывал.
— Нет-нет, — запротестовала дама. — Я имела в виду не ковры, а то, что вам нужно переодеться в сухое.
— Что вы, мне достаточно немного посушиться у огня и выпить стакан вина — я тут же снова стану самим собой.
— Какая забывчивость с моей стороны, — улыбаясь, сказала гувернантка. — Будьте любезны следовать за мной. Мы можем продолжить разговор за бокалом вина — вы мне напомнили предложить его вам.
Вскоре Жоэль уже сидел в столовой между камином, где сверкало пламя, и столом, который Онорен щедро уставил яствами. Однако сытный ужин не прояснил чела юноши, обычно веселого и благодушного. Покуда он удовлетворял аппетит, хозяйка заговорила холодным, ясным и рассудительным тоном:
— Итак, вы влюблены в мадемуазель дю Трамбле? Это не причуда молодости — вы любите ее глубоко, искренне и готовы, если понадобится, пожертвовать ради нее всем, что имеете?
— Не только всем, что имею, но даже будущим пребыванием в раю!
— Чисто бретонская болтовня о торговле спасением души — усмехнулась дама. — Боже праведный, это становится серьезным! А мадемуазель дю Трамбле отвечает на ваши чувства?
— Она подарила мне великую радость, позволив это предполагать.
Облачко досады затуманило чело гувернантки.
— Честное слово, это походит на роман, — заметила она. — Но на пути к счастливой развязке вас ожидает немало препятствий и разочарований. Во-первых, у вас есть соперник.
— Соперник?
— А как иначе вы объясните попытку похищения, которого прекрасная Аврора избежала лишь благодаря вашему вмешательству? Могу поклясться, что на горизонте возник еще один обожатель — несомненно, весьма опасный субъект, который не остановится перед решительными действиями. — Она серьезно взглянула на Жоэля. — Первая его попытка сорвалась, но где гарантия, что следующая не увенчается успехом?
Наш герой уронил косточку — все что осталось от весьма упитанной птицы.
— Вы полагаете, эти негодяи наняты кем-то, занимающим более высокое положение?
— Подумайте, — с горечью промолвила гувернантка. — Неужели вы считаете, что этот человек так легко откажется от намерения соблазнить девушку столь совершенной красоты, что вы стали поклоняться ей, как идолу?
— Будь он проклят! — вскричал юноша, наклонив голову, словно бык перед нападением. — Я убью этого мерзавца!
48 
