Последние отзывы

  114  

Я поставил «трейсер» на ресторанной стоянке, расположенной на холме, граничащем с кромкой воды, рыболовецким доком и паромной переправой. Других машин тут не было – только два пикапа для перевозки служащих. На дверях ресторана были написаны часы работы «Йосииз» – ланч начинался в половине первого, то есть через двадцать минут. Ни Тони, ни гиганта не было видно, но мне не хотелось как полному идиоту сидеть на стоянке и дожидаться, пока кто-нибудь выстрелит мне в спину. Пора было заканчивать с этой историей. Должен ведь быть у нее конец… или край?

Я вышел из машины. Холод так и вцепился в меня, а ледяной ветер мгновенно проморозил уши. В воздухе пахло грозой, но на небе не было ни облачка. Я подошел к ограждению из бревен, окружавшему стоянку, спустился вниз, к кромке воды и спрятался в тени ресторана. Как только меня стало не видно с дороги, я расстегнул брюки и пописал на валуны. Мой синдром был в восторге от того, что на светло-серой поверхности камней остались влажные темные следы. Внезапно меня одолело головокружение: я наконец-то нашел край, теперь все будет хорошо. Волны, небо, деревья, Эссрог – я выбился из списка, Из грамматики с небоскребами и асфальтом. Я немедленно вообразил, что утратил свой язык, и, почувствовав неуверенность, тут же ощутил потребность в поддержке, в которой вовсе не нуждался, когда мое горло разрывал громкий речевой тик. Досадный в глазах окружающих порок был моей главной защитой, я понял это теперь, когда мэнское небо оглушило меня воплем молчания. Я споткнулся и ухватился рукой за скалу, чтобы удержаться на ногах. Мне был нужен ответ на каком-нибудь новом языке, мне было необходимо найти себя: сироты нуждаются в океане. Тики растворяются в соленом воздухе.

– Шутовское шоу! – прокричал я кипящей морской пене. Мой крик потерялся над поверхностью океана.

– Бейли! – Этот крик тоже исчез.

– Съешьте меня! Дики-черт!

Тишина. А чего я ожидал? Фрэнка Минну, восстающего из морской пены?

– Эссрог! – кричал я.

Я подумал о Мюррее Эссроге и его жене. Они были бруклинскими Эссрогами – как и я. Интересно, они когда-нибудь подходили к этой кромке воды, чтобы встретиться с небом? Или я был первым Эссрогом, который оставил следы своих ног на побережье Мэна?

– Посвящаю всю эту воду Эссрогу! – завопил я что было мочи.

Я не просто шут – я шут природы.

Вернувшись на сухую землю автостоянки, я одернул пиджак и огляделся по сторонам, чтобы узнать, не слышал ли кто-нибудь моих криков. Какое-то движение мне удалось приметить лишь у основания рыболовецких доков, расположенных ниже уровня стоянки. Там только что пришвартовалась небольшая шхуна, и крошечные фигурки в ярко-желтых костюмах передавали через ограждение пристани ярко-голубые пластиковые ящики с уловом. Я запер машину и направился к концу пустой стоянки, а потом спустился вниз по неровной поверхности холма к людям и лодкам. Я скользил на своих кожаных подошвах, а ветер кусал мои щеки и подбородок. Дойдя до дока, я обернулся назад и увидел, что ресторан и убежище окружает изгиб холма.

– Эй!

Мне удалось привлечь внимание одного из мужчин, работавших в доке. Он повернулся, держа в руках свой ящик, а потом поставил его рядом с другими и, подбоченившись, стал ждать, пока я добегу до него. Подойдя ближе, я осмотрел шхуну. Голубые ящики были закрыты, но матросы таскали их с усилием, словно они были набиты чем-то тяжелым. И двигались они так осторожно, как будто опасались повредить ценный груз. Палуба шхуны была завалена всевозможным оборудованием для ныряния – резиновыми костюмами, ластами, масками и аквалангами.

– Ну тут у вас и холодище, – сказал я, потирая руки. – Нелегко в такой денек выходить в море, верно?

Брови моряка, как и его шевелюра, были ярко-рыжими, однако ничуть не ярче, чем обветренная кожа его щек, носа, ушей и костяшек пальцев, которые он пытался спрятать под воротник.

Я слышал и чувствовал, как днище шхуны бьется о причал. Мои мысли тут же перенеслись к замолчавшим на время винтам, скрытым под волнами. Будь я ближе к воде, мне непременно захотелось бы потрогать их, чтобы удовлетворить тик, заставляющий меня притрагиваться ко всему.

– Буксир! Букзабвение! – вырвалось у меня, и я дернул головой в сторону, чтобы ветер отнес подальше эту нелепицу.

– А ты, поди, нездешний? – спросил моряк, тщательно выговаривая слоги.

– Вообще-то нет. – Я попытался посмотреть на него как можно более светлым взором, будто говоря: просветите меня, сэр, потому что я не знаком с этими экзотическими местами! Судя по лицу, он собирался либо столкнуть меня немедленно в воду, либо просто отвернуться и прервать разговор. Я еще раз расправил пиджак и погладил свой воротник, чтобы избежать соблазна сделать то же самое с его покрытым люминесцентной краской капюшоном, потрогать его край, напоминавший мне край пристани.

  114