112 
Но тайник был пуст. Чарльз замяукал. Это было не обычное подражание кошачьему мяуканью, как пытаются изображать многие люди, а точное, достигнутое долгой практикой мягкое призывное завывание. Результат не заставил долго ждать, и Чарльз пожалел, что мяукал так убедительно, потому что у него не оказалось ничего, что бы он мог дать шестерым или семерым котам, которые прибежали на его зов и терлись об его джинсы усатыми мордочками…
Идти пешком до Февертона было слишком далеко, даже если надо было как-то убивать время. Чарльз направился к автобусной остановке, стараясь настроиться на встречу решительно. «Я должен узнать, что хочет Манго, — думал он. — Какова цель этого знакомства. Это не может быть просто проверкой, без сомнения. А если это все-таки проверка, как узнать, прошел я ее или провалился? Действительно, нужен какой-то знак».
Задание по строительной фирме оказалось в конце концов одним из самых легких, когда-либо полученных им. Оно показало, насколько безосновательны были все волнения, сколько времени и энергии было растрачено впустую. Все оказалось гораздо проще. Когда Чарльз вошел в здание через те сверкающие черным лаком и серебристым металлом двери, ему даже не пришлось пробираться к лифту или заговаривать с охранником в окошечке его уютного местечка, так как он увидел в центре фойе стенд в виде пирамиды, на котором размещались материалы по Пятидесятническому проекту.
На щите, укрепленном на одной стороне трехгранной пирамиды, были нарисованы те пять домов на Руксетер-роуд, как они будут выглядеть после реконструкции, когда вставят новые окна, оштукатурят стены и сделают новые балконы. На другой стороне — как все будет внутри домов с арками, разными уровнями, кухнями и ванными комнатами. На третьей стороне пирамиды разместили чертежи деталировки, спецификации и — что более всего интересовало Чарльза — проектные даты начала и конца строительных работ. «Начало — октябрь, — прочитал Чарльз. — Завершение работ — начало лета». Потенциальные покупатели были засекречены, так как спрос ожидался огромный.
Охранник подошел сам.
— Тебе что-нибудь надо, сынок?
— Я ищу мистера Робинзона, — привычно назвал фамилию Чарльз.
— Но здесь нет никакого мистера Робинзона.
Чарльз вышел на солнышко. У него оставалось достаточно времени, чтобы положить послание о судьбе Убежища в тайник под эстакадой для Манго. Хотя, с другой стороны, возможно, делать это и не стоит. У Московского Центра есть шифр «Людей октября». И Ангус Камерон знает об этом тайнике, он сам передал его брату, Чарльз как-то слышал об этом. Предположим — это возможно? — Ангус Камерон, или Химера, бывший руководитель Лондонского Центра, был кротом в организации. Страшно даже подумать!
Чарльз медленно пошел к реке. Туман рассеялся, чистая, серебристо-голубая вода казалась абсолютно гладкой. Несколько лебедей выплывали из глубокой тени Рендолфского моста. Вдоль реки тянулись пешеходные дорожки, обсаженные по обеим сторонам зеленым кустарником. На открытой площадке, которую когда-то назвали Рио-Плаза, в передвижной палатке Чарльз купил себе мороженое — шоколадно-мятное Корнетто. На развалинах городской стены, сбегающей под воду, сидел брат Грэхема О'Нила Кит, которого в организации звали Сциллой. Они плохо знали друг друга и ограничились лишь приветственным взмахом руки.
«Я бы мог вместо этого дойти до Хиллбари-плейс, — подумал Чарльз. — И попросить мамочку купить мне ланч, что-нибудь китайское». Он смутился, когда осознал, что мысленно использовал слово, которое не говорил уже года два, и назвал мать — мамочкой. Ну и что дальше? Совсем как ребенок..
Он поднялся по крутой улочке к проходу в городской стене. Рядом с воротами висела металлическая пластина, на которой сообщалось, что стена была возведена еще римлянами. Эта мемориальная доска была ему хорошо знакома с тех пор, как он научился читать, но он все равно постоял перед ней, внимательно изучая написанное. Было только без двадцати час, а он не хотел приходить в ресторан раньше Питера Морана. Он сам хотел понаблюдать, как придет Питер. Или приедет?
Отсюда Февергейтское кафе хорошо просматривалось, его столики, покрытые розовыми скатертями, тенты от солнца. Конечно, и его было бы видно оттуда неплохо. Чарльз прошел вдоль стены до бойницы, в это время года заплетенной массой ползучих растений с наполовину высохшими листьями. Он присел на корточки, долизал мороженое и бросил тонкий кончик вафельного рожка с капелькой растаявшего мороженого стайке воробьев.
112 
