124 
Когда Ментенонская земля поступила в продажу, Монтеспан добилась от короля согласия на приобретение ее для госпожи Скаррон. Став владелицей этой земли, госпожа Скаррон приняла фамилию Ментенон, с которой она и вошла в историю в качестве последней фаворитки Людовика.
Капризы и раздражительность де Монтеспан, ее вздорный нрав и несдержанность приносили королю страдания. Он все еще любил Франсуазу и именно от нее узнал, что де Ментенон часто упрекает ее за капризы и сочувствует королю. Да и со стороны до него тоже дошли сведения о ее стараниях укротить его возлюбленную. Король оценил это и стал уделять бывшей воспитательнице больше внимания. Он много беседовал с ней, стал делиться своими горестями и недовольством и даже советоваться. Ментенон ловко воспользовалась этим доверием и мало-помалу оттеснила г-жу де Монтеспан, которая слишком поздно это заметила. Достигнув особого положения, Ментенон, в свою очередь, стала жаловаться королю на все, что ей приходится терпеть от маркизы, и скоро ей удалось окончательно занять место Монтеспан и навсегда укрепить его за собой.
Когда в 1678 году Франсуаза уехала на воды на курорт Бурбон-л'Аршамбо на несколько месяцев, Ментенон стала официальной фавориткой монарха. Вернувшаяся с вод Франсуаза была поставлена перед свершившимся фактом. Некоторое время они «существовали» втроем. Монтеспан никак не хотела признать, что ее место в сердце короля заняла женщина менее красивая, чем она, и старше ее возрастом. А король, устав от шума и энергии Франсуазы, уже в возрасте, хотел тишины и покоя. Ментенон ему это дала. Как и представление о размеренной, нормальной жизни без излишеств и всевозможных выкрутасов.
Монтеспан начала стремительно уходить в тень. Ее падение стало лишь вопросом времени. И тут ей был нанесен еще один – последний, завершающий удар. Она оказалась замешанной в «деле о ядах»! Расследование этого дела началось в 1677 году. Естественно, пока Монтеспан была в силе, никто не смел выдвигать против нее никаких обвинений. Хотя после ареста нескольких «колдуний» вскрылось, что она – вкупе с племянницами Мазарини, графиней Суассон, герцогиней Буйон, маршалом Люксембургом, многими придворными, крупными чиновниками – входила в сообщество убийц-отравителей. Во главе этого «кружка любителей фармакологии» стояла знаменитая отравительница Вуазен (ее сожгли 22 февраля 1680 года, еще 35 человек разделили ее судьбу). И вот теперь дочь Вуазен – Маргарита – обвиняла Монтеспан в том, что она хотела отравить короля. Обвинения были выдвинуты весьма своевременно.
Ментенон формальным образом выживала ее из дворца, в котором она появлялась, но король уже не желал и боялся с ней встречаться. Со временем боязнь прошла, но желания общения уже не возникало. Хотя Людовик и встречался с Франсуазой почти ежедневно, но старался сделать эти визиты как можно короче. В конце концов архиепископ Боссюэ, который и ранее добивался от короля периодического прекращения его связи с Франсуазой, на этот раз окончательно уговорил короля удалить Монтеспан от двора.
Шел 1691 год. Королевский приказ, который все боялись передать маркизе, взялся донести до нее ее сын – герцог Мэнский. Он давно был на стороне Ментенон и теперь доказывал свою крайнюю лояльность. За это вдова Скаррон «усыновила его в своем сердце» и, поскольку своих детей у нее не было, относилась к нему как к сыну, всегда ему протежируя. С этого дня мать и сын будут питать друг к другу ненависть до самой смерти маркизы, которая ничуть не огорчит ее сына.
В свое время Монтеспан построила в Париже дом для сообщества Дев Св. Иосифа, которое она учредила для образования молодых девушек и обучения их различным рукоделиям. Теперь она поселилась здесь и спустя некоторое время предалась Богу. В 1707 году она поехала в очередной раз на воды, поехала с уверенностью в скорой смерти. Поэтому она раздала все свои деньги на пенсии и милостыни, дабы зависевшие от нее не пострадали бы в результате ее кончины.
В ночь на 27 мая она почувствовала себя плохо. Перед самой смертью она поблагодарила Бога, что умирает далеко от детей ее греха. Тело ее перевезли в Пуатье и опустили в фамильный склеп.
ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ГОЛИЦЫН
(1643—1714)
Князь, русский государственный деятель.
Княжеский род Голицыных ведет свою родословную от потомков великого литовского князя Гедимина. Ранняя история этой древнейшей российской династии нашла отражение в родовом гербе Голицыных. Он представляет собой красный щит, рассеченный по горизонтали на две половины. В верхней его части находится герб Великого княжества Литовского – всадник на белом коне с поднятой вверх саблей, что символизирует связи рода Голицыных с Литовским княжеством. Нижняя часть герба разделена надвое по вертикали и в ее правой части на серебряном поле находится герб города Новгорода, указывающий на службу Голицыных в этом городе, а слева, в голубом поле, расположился равноконечный серебряный крест, в середине которого помещен российский государственный герб. Правнук Гедимина князь Патрикей Наримунтович в 1408 году выехал в Россию на службу к великим московским князьям. Он и положил начало ряду многих новых княжеских фамилий, таких как Патрикеевы, Хованские, Булгаковы и другие. В том же году он взял в жены родственницу великого московского князя Василия I, и, следовательно, по женской линии можно установить родство этих фамилий, в том числе и Голицыных, с династией Рюриковичей, причем с домом московских князей. О происхождении жены Патрикея Наримунтовича существует несколько версий. По одной, она приходилась дочерью Василию I, а по другой, была его сестрой. Современные исследователи склоняются к мнению, что Анна (так звали его жену), родившаяся в 1387 году, была все-таки сестрой Василия I, а путаница произошла из-за того, что у великого московского князя была также и дочь, носившая то же имя. Она, что является установленным фактом, стала женой византийского царевича. Следовательно, по женской линии Голицыны – потомки Дмитрия Ивановича Донского.
124 
