Последние отзывы

  46  

— У меня двадцать один внук и четыре правнука. Если повезет, и старшая у Морин не затянет с этим, тогда я в один прекрасный день обзаведусь праправнуком. А что вы хотите узнать о Джоан?

— Мы хотим знать, куда она уехала, миссис Чауни, — сказал Барри Вайн. — Адрес, куда она отправилась. Ее соседи ничего не знают.

— У Джоан никогда не было детей. Два брака, но без детей. В нашем роду бесплодия у женщин не бывало, так что это, должно быть, она сама не хотела рожать. Мы-то в наши дни не очень-то могли выбирать, но времена меняются. Джоан слишком эгоистична для этого, она не смогла бы терпеть шум и беспорядок. С детьми, как ни поверни, всегда беспорядок. Уж я-то знаю, у меня их одиннадцать. И не забудьте, Джоан была старшая из дочерей — так что она тоже это знает.

— Миссис Чауни, ваша дочь куда-то уехала. Не могли бы вы сказать нам, куда?

— Ее первый муж много работал, но без особого успеха. Джоан с ним развелась. Мне это не нравилось, я сказала ей: «Джоан, ты первая в нашем роду, кто проходит через бракоразводный процесс». Потом разводились Пам и Трев, но это уже позже, а первой тогда была Джоан. Как бы там ни было, своего богача она встретила. Знаете, как он говорил? «Я всего лишь бедный миллионер, Иди». Ну, они, скажу я вам, так и жили: тратить, тратить! Но все равно кончилось плохо, как и в тот раз. Ему пришлось платить по полной — о, она заставила его платить втрое! Вот откуда у нее этот дом и свой бизнес, ее большая машина и все остальное. Это она меня здесь содержит, да. А жить тут стоит больших денег — как в роскошном отеле в Лондоне. Это полная загадка, если посмотреть вокруг. Но она платит, другие бы не смогли.

Бердену пришлось ее перебить. Иди Чауни замолкала только затем, чтобы набрать воздуху для следующей фразы. Он слышал, как словоохотливы бывают одинокие люди, оказавшись наконец в компании, но это (как он сказал себе) было уже просто смешно.

— Миссис Чауни…

— Все-все, я молчу — сказала старушка более деловым тоном — Я знаю, что слишком много говорю. Тут дело не в возрасте, а в моем характере. Я всегда была болтушка, муж постоянно ворчал на меня за это. Так что вы хотели знать о Джоан?

— Где она?

— Дома, конечно, или в своей фирме. Где еще ей быть?

— Когда вы ее видели в последний раз, миссис Чауни?

Тут старушка проделала забавную вещь. Будто напоминая себе, о ком из детей идет речь, она повернулась к тумбочке с фотографиями, что-то подсчитала в уме и, остановив взгляд на цветном снимке в серебряной рамке, задумчиво покачала головой.

— Это было во вторник вечером. Правильно, во вторник. Потому что приходила педикюрша, а она всегда ходит по вторникам. Джоан пришла, когда мы пили чай. В пять с чем-то. Может, в четверть шестого. Я сказала: «Что-то рано ты сегодня, а как же магазин?» А она сказала: «Галерея, мама, галерея, сколько можно путать? Галерея в порядке. Наоми там будет до половины шестого»… А знаете, кто эта Наоми? Наоми — она из тех, кого убили, нет, расстреляли, как сказали по телевизору, в Танкред-Хаусе. Ужасно, правда? Полагаю, вы слышали об этом — конечно, слышали, раз вы сами полисмены.

— Когда ваша дочь была у вас, она говорила, что собирается в Танкред-Хаус тем же вечером?

Иди подала Бердену фотографию.

— Она всегда туда ездила по вторникам вечером. Они с этой бедной Наоми — с той, которую расстреляли — проверяли счета… Это она, Джоан. Снято пять лет назад, но она почти не изменилась с тех пор.

Женщина на снимке выглядела разряженной: яркий розовый костюм с золотыми пуговицами и куча декоративных золотых украшений, свисающих с шеи и ушей. Светлые волосы были тщательно и строго уложены. И хотя по фотографии судить было трудно, она казалась слишком накрашенной.

— Она не говорила, что собирается уехать в отпуск?

— Она не собиралась в отпуск! Она никуда не собиралась уезжать. Иначе она бы мне сказала. А отчего вы думаете, что она уехала?

На этот вопрос Бердену совсем не хотелось отвечать.

— Когда вы ждете ее к себе в следующий раз?

— Через три недели. — В ее тон прокралась горечь. — Через целых три недели. Не раньше. Джоан никогда не приезжает чаще, чем раз в три недели, а иногда выходит и месяц. Она платит и думает, что исполнила долг. Придет раз в три недели на десять минут и считает себя хорошей дочерью.

— А другие ваши дети? — спросил Вайн. Берден сознательно не стал задавать этот вопрос.

— Пам бывает. Ну, она, знаете, живет в двух кварталах, так что приходить хоть каждый день для нее не смертельно. Ну, она, конечно, и не каждый день ходит… Полин в Бристоле, ее я не жду. Трев работает на этих буровых вышках. Дуг в каком-то Телфорде. У Ширли четверо детей, это ее оправдывает, хотя, видит бог, они все уже подростки. Джон заезжает, когда ему удобно, не часто. Остальные появляются около Рождества. А на Рождество приезжают все вместе, всей кучей. А какой мне в этом прок? Я сказала им в прошлый раз: «Какой смысл приезжать всем в один день?» Семеро разом приехали в сочельник, а Трев, Дуг, Дженет, Эндрю и…

  46